слышать после такой работы по противнику. Поясню, что Сухов работает своим автоматом тут же, в окопе, и находится от меня на полшага чуть позади и правее. Его калашников, считай, около моего уха работает. Пулеметчики отрабатывают лесополосу за открыткой, а я снова и снова бью по лесополосе за полем, меняю опять направление удара и бью по кустарникам перед открыткой. И вот, работу закончили… Сегодня мы расстреляли порядка 80 магазинов. Теперь надо набивать снова магазины, и хорошо, что россыпью остались патроны в мешке, который стоит по нашу сторону бруствера под крышей окопа. Потом будем по очереди чистить автоматы. Сначала я свой чистить буду, а потом Сухов. Но сейчас у нас есть еще автомат Тиграна, и это хорошо, так как два наших автомата для такой работы это мало. Прошло не более получаса, как мы прекратили беспокоящий огонь, и снова по нам ударил украинский миномет. После удара, когда все закончилось, пулеметчики, что впереди нас стояли в окопе, начали звать на помощь. Оказалось, что оба ранены в ноги. Я бросился к их окопу и помог одному вылезти из него. Добрались до края нашей точки, передал его другим бойцам с «Галины-28». Наш командир, прибыв к окопу пулеметчиков, вытащил второго. Видимо, на «Галине-28» будут ждать эвакуацию, сами не дойдут. Здесь, на 29-м участке, делать им нечего…. Здесь смерть витает. Ближе к 17 часам слышим по рации:

– Сожгли их машину, минометчиков украинских.

– Точно?

– Крики слышны. Раненые. Стонут. Слышим. Сухов аж повеселел.

– Ну, вот и сожгли этих специалистов, которые по нашему окопу били, это они.

– Думаешь, они? – спрашиваю я недоверчиво. – Мало ли какую машину сожгли с минометчиками…

– А вот это завтра по почерку узнаем. Обстреливать нас не прекратят, а почерк узнаем. Если класть не будут так же рядом с нашим окопом, то этих спецов сожгли. Конечно, они враги, но за профессионализм их надо все же уважать. Спецы настоящие. Так класть, и чтобы за два метра от нас.

– Так мы их кровь пьем какой уже день.

– Думаю, координаты сняты были сразу с этих окопов украинских ими. Наверное, сразу координаты снимают. Отходят. Вроде бы отступили, вроде бы мы заняли позиции у них штурмом, а потом начинают выбивать нас из минометов своих.

– А вот представь, Сухов, что так бы дралась именно Советская армия с противником.

– Советская школа!

– Генетически, по биологии они нас слабее, а знания-то еще с советских военных училищ у них.

– Верно. Мы с тобой уже здесь одни остались. Говорят, что Амбра сегодня последний день с нами. Его на другое направление отправляют.

– А кто будет?

– Я старшим точки буду, сказали. А сюда эфэсбэшника пришлют.

– Какого эфэсбэшника?

– Он из лагеря. Раньше в ФСБ работал.

– Понятно. На штурм скоро? Не слышно ничего там в руководстве?

– Это не знаю. Пока сидится, сидим здесь. Успеем поштурмовать еще.

– Скорее бы все здесь зачистить и в Бахмут. Мы же в Бахмут идем…

– Нет, Провиант, мы идем в Москву, – и тут, при этих словах Сухова, я понял, что он продвигается с помощью оружия к себе домой, в Москву. Устал он в тюрьме, устал он в лагере, и домой ему хочется, к жене. Он, Сухов, дерется как настоящий мужик за свою свободу с оружием в руках, и деньги ему не нужны даже. Его девиз «Оружие и Свобода!» – благородно. И ведь добросовестно Сухов сражается и понимает, что его «внуки на него сейчас смотрят», и потому нет у этого человека, который лет на семь старше меня, права проявлять малодушие и быть безответственным. Я живу в одном окопе с настоящим воином, так я и сам воин. Разве я боюсь потерять свою жизнь? Нет. А разве я боюсь отнять чужую жизнь? Нет. Каждый из нас здесь за идею, ну и, конечно, за деньги, так как мы все же, джентльмены, солдаты удачи. Улыбаюсь, когда пишу эти строки. Джентльменом быть здорово! Умный поймет.

Читатель, я немного отвлекусь и порассуждаю. Если рассуждать о группе «Вагнер», то изначально задачи этой Конторы были несколько иными, чем те, которые пришлось решать на Донбассе. Каперы на службе короля! Применен английский опыт прошлых веков: госперевороты и борьба с вооруженной оппозицией, контроль за целыми странами и правительствами третьих стран мира. Здесь же, на Донбассе, Конторе пришлось столкнуться с настоящей регулярной армией, которой командуют профессиональные военные, прошедшие советскую военную школу. На Донбассе было задействовано советское оружие: пушки, минометы, гранатометы, «Корды», БМП, «Грады», танки и многое другое, что вытащили со складов с той и с другой стороны. Примерно так наши отцы и должны были воевать. И даже в этих условиях, когда в первые месяцы войны сотрудники «Вагнера» категории «Б» и «М» понесли большие потери (как пример, Попасную брали сотрудники старых категорий, переброшенные из Африки на Донбасс), когда понесли большие потери в последующие месяцы и сотрудники категории «А», то ситуацию спасли те, кто пришел по Проекту «К». Центры по набору сотрудников в «Вагнер» в регионах открыли слишком поздно, и они, конечно, могли бы решить ситуацию, но поначалу таких центров не было… и потому вопрос решили за счет лагерей, мест лишения свободы. Проект «К», кто не знает, это те, кто отбывал свой срок в местах лишения свободы и уже оттуда пошел воевать. Некоторым «кашникам» оставалось сидеть в лагере месяц, но они все равно пошли на СВ О. Как сказал один из них: «Лучше умереть в бою, чем гнить в лагере, да и надоело уже, когда моего сына обижают в школе из-за того, что его папа сидит в лагере». Так было дело. Никто не делал различий там, на войне, бэшник ты, или ашник, или кашник, а потом и вэшник – все были в одном строю.

Сила же группы «Вагнер» не только в ее великолепной организации и сведению бюрократии к минимуму, хотя там все записывалось и отслеживалось, но и в том, что сотрудники группы были ориентированы на жесткую конфронтацию с противником. Противник желает пострелять? А мы не пострелять желаем, а уничтожить вас, отстрелять вас и во что бы то ни стало захватить ваши позиции – такая установка была в «Вагнере». И эта установка была намного жестче, чем установки военнослужащих В СУ. Чем жестче ваша позиция, тем ближе вы к победе. Установка на истребление противника, «а не пострелять», приносит победу. Не сдаются? – Убей! А сдаваться к нам нужно идти до штурма, ведь штурм сносит все на своем пути, – там, при