– Осталось только вам завизировать и оговорить процент по кредиту. А так все, что от меня зависело, – давно готово. – Войтенко говорил коротко, без лишних слов и эмоций.

«Нужна ему клиентская база? За информацию могли предложить очень большие деньги. Перед большими деньгами не так просто устоять. Могли ведь чем-нибудь и прижать. Компроматом, например. Молодой, интересный мужчина. Может, жене изменяет, может, у любовницы муж влиятельный. Н-да».

Стрельников задумался и пропустил вопрос Войтенко. Наконец очередь дошла до Красникова.

Заместителем Красников стал не так давно, по настоянию Акулина. То, что Красников его недолюбливал, Стрельников знал с первого дня работы в банке. Особого внимания он никогда на это не обращал. Каждый волен в своих симпатиях. Специалист, скажем, не семи пядей во лбу, но свою работу за столько лет знал. Что еще? Играет в казино. Говоров докладывал. А если у него такой метод расслабления, тогда что? Борьба со стрессами. Амбициозный, но не комбинатор. Самостоятельно до такого не додумался бы, слишком сложно для него. А если с помощью кого-то? Ударить с такой силой не смог бы. Слабоват и ростом ниже. А удар был сверху». Стрельников рефлекторно коснулся рукой затылка.

Стрельников выслушал короткие доклады, ответил на вопросы Соколовой. Уточнялись сроки отчетов, графики работы с клиентами.

Через полчаса Стрельников прохаживался по кабинету. Мысли о близком тендере и информаторе внутри банка не давали покоя. Мелодично зазвонил внутренний телефон. Войтенко зашел в кабинет генерального директора банка минута в минуту.

Стрельников отчет просмотрел бегло, размашисто подписал и, как бы невзначай, размышляя вслух, назвал процент, под который будет дан кредит на строительство. Войтенко удивленно посмотрел на Стрельникова. Конфиденциальная информация такого уровня обычно не озвучивалась.

В конце рабочего дня Стрельников принял своего заместителя. Он без особой надежды на успех озвучил процент кредитной ставки.

Покинув кабинет генерального, тот на ходу, ни на кого не обращая внимания, с омерзением нажал кнопку телефона. На том конце ответили сразу. Скрипучий неприятный голос Баркова попросил повторить цифры и отключился.

Он еще сам до конца не верил в победу. Удача, внезапно свалившаяся на плечи, требовала осознания. Вернувшись к себе в кабинет, Максим Валентинович нажал кнопку внутреннего телефона и предупредил стрессоустойчивую Виолетту о срочном отъезде из банка.

Все решилось само собой, и не верь после этого в чудо!

* * *

Так рано домой Стрельников никогда не возвращался. Может, только когда его ждала Ирина. Когда это было? Всю дорогу домой он волновался так, как волновался в первый вечер, оставаясь наедине с будущей женой. К другим женщинам он никогда не спешил и не волновался…

Лера привносила в жизнь кураж, легкий секс, разрешала восхищаться собой, тем самым подчеркивая, какое счастье выпало на долю простоватого Стрельникова. Только никогда не приносила теплоты в дом, не давала упоительной радости от долгожданной встречи. Никогда не было, без малого за два года, простого домашнего ужина. Даже планов на будущее, которые особенно любят строить женщины, не было. И раньше такое положение вещей его полностью устраивало.

Стрельников зашел на кухню, когда Саша мыла фрукты. Ловкие руки быстро складывали горкой фрукты. Толстокожие апельсины, под одним движением ножа превращаясь в сочные дольки, наполняли ароматом кухню. Поддаваясь внутреннему порыву, Стрельников приобнял Сашу, коснувшись губами макушки. Волосы, пахнущие морем, приятно щекотали лицо. В этот момент Павел боялся больше всего, что Саша обернется и оттолкнет его навсегда. И разорвется невидимая, совсем непрочная нить. Оказывается, этого, не признаваясь себе, Стрельников боялся всегда: и когда пил чай на кухне ночью, и когда рубил дрова на даче. Впервые в жизни боялся своей настойчивостью испугать женщину, которая так внезапно вошла в его холостяцкую жизнь.

И вот теперь эта женщина, лишенная вызывающей сексапильности и красоты, стоит на его кухне, моет фрукты. Чтобы развеять мираж, Стрельников повернул к себе Сашу и, посмотрев в теплые лучистые глаза, словно говорившие ему, взрослому опытному мужчине: «Не бойся, я с тобой», с нежностью, на которую только был способен, поцеловал ее мягкие горячие губы.

Господи милостивый, в эти минуты, когда прижимал к себе Александру, он, независимый ни от одной женщины, уверенный в себе, верящий только себе и с честью прошедший, казалось, через все женские хитрости и уловки, был благодарен судьбе, что свела его с этой женщиной.

Звонок раздался неожиданно. Звонили продолжительно, не отпуская кнопку. Так звонят, когда уверены, что хозяин дома, ну, может, еще не проснулся или принимает душ, но дома точно. Стрельников с огромным сожалением отпустил Сашу и направился к двери.

– Это соседка. Я сейчас.

Приучил на свою голову обращаться по всем пустякам. Далась ей та лампочка. Утром бы поменял. А надо было поменять сразу же, не дожидаясь просьбы. В душе Стрельников ругался с добродушной соседкой, над которой сам же и взял шефство.

На пороге с обворожительной улыбкой, источая аромат французских духов, стояла Лера.

– С возвращением. Я только вернулась от родителей и сразу к тебе. Я соскучилась и не могла дождаться завтрашнего дня. Ты, уверен, тоже. – Лера, обнимая Стрельникова, по-хозяйски зашла в квартиру.

– Здравствуйте! Кажется, Саша? А вы все помогаете и помогаете. Вижу, не могут без вас Стрельниковы, – насмешливо сказала Лера. – Не беспокойтесь, Павел сам домоет фрукты.

Не обращая внимания на Сашу, Лера страстно прижалась к опешившему Стрельникову.

– Я действительно задержалась. – Снимая фартук, Саша старалась не смотреть на Стрельникова, чувствуя, как щеки наливаются предательской краской. Если бы можно было провалиться сквозь землю, а в данном случае сквозь пол, перегородки и панели, то она оказалась бы в холле первого этажа, среди кадок и пальм. И только войдя в лифт, Саша почувствовала, как жизнь возвращается, и опустилась на корточки, сползая по стенке лифта, смеясь сквозь слезы над нелепой ситуацией.

«А как ты хотела? Господи, это ж надо быть такой дурой. Ужин, называется».

Саша нажала кнопку лифта. Руки предательски задрожали. Кабина беззвучно поползла вниз.

Она молча прошла мимо консьержки, даже не прошла, а прошмыгнула.

И попрощалась она тоже предательски дрожащим голосом. И консьержка обо всем догадалась. И ей стало стыдно, словно та уличила ее в чем-то постыдном. Постыдного в том, что она, Саша Андреева, любит единственного мужчину на всем белом свете, ничего не было. Она еще не сообразила, что делать дальше, как у подьезда остановилось такси. Молодая пара вернулась домой.

– Девушка, едем или как? – Водитель открыл двецу машины. – Так едем?

Наконец она сообразила, что водитель обращается к ней, и направилась к машине, на ходу соображая, что она скажет Елизавете.