мало чем отличающегося от того, как это происходит в компьютерных играх с несколькими жизнями, доступными игроку в компьютерных шутерах. Если кто–то думает, что мы живём не в эту эпоху, он должен действительно проверить реальность. Армия США эксплуатирует дистанционно управляемые летательные аппараты, способные убивать врага, уже более десяти лет, а боевые беспилотники, которые фактически являются первым появлением научно–фантастических суррогатов, уже вовлечены в многочисленные скандалы, включая взрыв мирных свадеб с огромным количеством жертв среди гражданского населения.2 Если этого было недостаточно, эта, казалось бы, спасающая жизни технология выдвинула на первый план некоторые серьезные этические проблемы, среди которых были протесты настоящих ветеранов боевых действий, когда Пентагон решил наградить операторов беспилотных летательных аппаратов армии США недавно учрежденной медалью "За боевые заслуги", которая просуществовала всего два месяца, прежде чем была отменена без награждения персонала.3

Действительно, сегодня дистанционное убийство стало серьезной моральной проблемой в рамках того, что сегодня определяется как борьба с повстанцами. Потеря реального контакта с вероятным противником или, во многих случаях, с вероятными гражданскими лицами — вот что делает такое убийство сомнительным. В конце концов, разведданные, на основании которых совершаются убийства с помощью дистанционных летательных аппаратов, могут быть и часто являются ошибочными, что во многих случаях ставит под угрозу жизни ни в чем не повинных мирных жителей. Часто, когда гражданские лица гибнут из–за ложных разведданных и неверных человеческих суждений, это просто отметается как сопутствующий ущерб. Ситуация, однако, резко меняется в классическом столкновении постоянных армий, в котором изречение Клаузевица о максимальном применении силы становится действительным и применимым, и как политические, так и стратегические цели войны — уничтожение сил противника — становятся очень четко определёнными, благодаря четкому определению самих противостоящих сил. Первым реальным ощущением возвращения общевойсковой войны в новом столетии на самом деле стало не преступное вторжение в Ирак в 2003 году, поскольку армия США столкнулась лицом к лицу с едва боеспособной иракской армией. Скорее, это была российско–грузинская война 2008 года, в ходе которой, по некоторым странным оценкам, грузинская армия считалась лучшей в бывшем Советском Союзе.4 Это заблуждение длилось недолго. Она была развеяна за пять дней — точную продолжительность российско–грузинской войны, когда общевойсковые бои вернулись к своей актуальности с удвоенной силой. Позже эта актуальность была подтверждена на Донбассе и в Сирии, где на земле шли одни из самых интенсивных боевых действий при поддержке различных средств, от авиации и военно–морских сил до средств РЭБ, которые представляют собой систему современных общевойсковых средств, активно участвующих в боевых действиях.

Конечно, очень заманчиво применить опыт и уроки боевых действий на Донбассе и в Сирии для прогнозирования будущих военных действий, но здесь не существует волшебной палочки для предсказаний. Одна вещь, однако, остаётся неизменной. С окончанием глобализации в американском стиле, также известной как Pax Americana, соперничество великих держав вернулось с удвоенной силой. Джон Миршаймер, конечно, был не совсем неправ, утверждая, что

цикл насилия будет продолжаться далеко в новом тысячелетии. Надежды на мир, вероятно, не оправдаются, потому что великие державы, формирующие международную систему, боятся друг друга и в результате конкурируют за власть. Действительно, их конечная цель — получить доминирующую власть над другими, потому что обладание доминирующей властью — лучшее средство обеспечить собственное выживание. Сила обеспечивает безопасность, а величайшая сила — это величайшая гарантия безопасности.5

Если принять во внимание, что основным источником насилия и нестабильности в новом тысячелетии являются Соединенные Штаты, то можно легко прийти к выводу, что для разрыва этого цикла насилия требуется либо поражение, либо сдерживание американской военной мощи. Хотя упадок Америки очевиден и ускоряется с каждым годом, будущее военных действий, по крайней мере, в краткосрочной и среднесрочной перспективе, будет по–прежнему определяться в первую очередь с точки зрения противодействия реальному и очень многим мифическим военным возможностям Америки национальными государствами, которые намерены не жить по американским правилам. Таким образом, как показывает опыт Китая и особенно России, любая технологическая, оперативная и стратегическая концепция, задуманная внутри американского государства, ведущего войну за национальную безопасность, будет компенсирована либо симметрично, либо асимметрично. Эти события по–прежнему будут главной движущей силой сегодняшней настоящей революции в военном деле и её развития в будущем. То есть до тех пор, пока Соединенные Штаты не завершат свой исторический цикл военного и экономического упадка и вновь не определят себя как ещё одну важную великую державу, составляющую вновь формирующуюся геополитическую реальность, или пока они полностью не погрузятся во внутренние раздоры и не выйдут, возможно, на очень долгое время, из рядов крупных геополитических игроков.

До тех пор одной из таких областей, где Соединенным Штатам будут постоянно бросать вызов, является общевойсковая война, которая предполагает дальнейшее развитие войны между очень крупными войсковыми формированиями. Эти формирования, скорее всего, не исчезнут со сцены — танковые армии, крупные пехотные соединения в целом, силы, способные вести крупномасштабную общевойсковую войну против другого национального государства или их коалиции, останутся наиболее важным сдерживающим фактором против любых недружественных действий на евразийском континенте. Большие постоянные армии, великолепно оснащённые, в том числе боевой робототехникой и новейшей огневой мощью, останутся здесь навсегда. Можем ли мы представить, что роботы–солдаты, мало чем отличающиеся от тех, что изображены в фильме "Суррогаты", в ближайшее время отправятся на поле боя? Вероятно, нет, учитывая огромные затраты даже на одного такого робота. Тем не менее, дистанционно управляемые боевые действия уже начались, и рои беспилотных летательных аппаратов в воздухе, на земле и над океаном уже широко используются и будут только увеличиваться в количестве и возможностях.

Учитывая колоссальную и крупнейшую концентрацию экономической мощи и ресурсов на евразийском континенте, нетрудно предсказать, что Соединенные Штаты продолжат свои попытки дестабилизировать и расколоть формирующийся там общий рынок. Это становится особенно важным для Соединенных Штатов до того, как Китай решит проблему уязвимости своих морских путей сообщения в Индийском океане перед действиями ВМС США путем изменения направления торговли Китая в основном через сухопутные линии или хорошо защищённый Арктический морской путь, где дружественная Россия и её Северный флот при поддержке крупнейшего и наиболее совершенного флота ледоколов в мире могут обеспечить безопасный проход.

Покойный адмирал флота Советского Союза Сергей Горшков на пике развития советского военно–морского флота в конце 1970‑х-середине 1980‑х годов продолжал подчеркивать свою, казалось бы, простую идею, впервые официально сформулированную в его трактате 1976 года "Морская мощь государства", о том, что современный (советский) военно–морской флот должен быть сбалансированным.6 Идея Горшкова о сбалансированном флоте