* * *

Лагерь в Кибехо был одним из десятка лагерей для «лиц, перемещенных внутри страны» (ЛПВС), созданных в «бирюзовой зоне». Когда в конце августа 1994 г. французы ушли, в этих лагерях содержалось как минимум 400 тысяч людей, и они были помещены под надзор обновленной МООНПР и разношерстного набора подразделений ООН и частных агентств международной гуманитарной помощи. Новое правительство желало немедленно закрыть эти лагеря. В Руанде, утверждало правительство, достаточно безопасно, чтобы все отправились по домам, а значительная концентрация солдат «Власти хуту» и ополченцев среди ЛПВС делала сами лагеря весомой угрозой национальной безопасности. Гуманитарные агентства были в принципе согласны, но настаивали, чтобы отбытие из лагерей было исключительно добровольным.

Однако ЛПВС не жаждали уходить из лагерей, где их хорошо кормили и обеспечивали медицинским уходом гуманитарные агентства, где ходили слухи о том, что РПФ массово истребляет хуту — слухи, запущенные génocidaires, сохранявшими мощное влияние на население. Как и в приграничных лагерях, агенты интерахамве, не задумываясь, прибегали к угрозам и нападениям на тех, кто желал покинуть Кибехо, боясь, что массовый исход гражданского населения оставит их изолированными и уязвимыми. Génocidaires также осуществляли частые боевые вылазки из лагерей, чтобы терроризировать и грабить окружающие деревни, нападая на тутси, выживших в геноциде, и хуту, которых подозревали в том, что те могут против них свидетельствовать. По словам Марка Фрохардта, который работал в службе чрезвычайных ситуаций ООН, а позднее служил заместителем главы миссии ООН по правам человека в Руанде, МООНПР «определила, что непропорционально высокая доля убийств, случившихся в Руанде в конце ноября и начале декабря 1994 г., пришлась на зону 20-километрового радиуса от Кибехо».

В том декабре МООНПР и РПФ провели свою единственную за все время совместную операцию — однодневное прочесывание Кибехо, в ходе которого было арестовано примерно 50 «закоренелых элементов» (то есть génocidaires), а также конфисковано кое-какое оружие. Вскоре после этого РПФ начал закрывать более мелкие лагеря. Предпочтительной была стратегия ненасильственного принуждения: людей выселяли из лачуг, после чего лачуги сжигали. ЛПВС осознали идею происходящего, и гуманитарные агентства, подключившись к этой программе, помогли расселить из лагерей по домам более 100 тысяч человек. Исследования, проведенные затем международными гуманитарными работниками и ооновскими наблюдателями за соблюдением прав человека, выяснили, что как минимум 95% этих ЛПВС заново вселились в свои дома мирным путем. Но многие génocidaires бежали в другие лагеря, особенно в Кибехо, а некоторые ЛПВС, вернувшиеся в свои деревни, были арестованы по обвинениям в геноциде, иные из них, по слухам, были убиты в результате актов мести или бандитизма.

К началу 1995 г. четверть миллиона ЛПВС оставалась в лагерях, из которых Кибехо был крупнейшим и, кроме того, местом сбора самых отпетых génocidaires. ООН и гуманитарные агентства, опасаясь последствий насильственных закрытий, предложили разработать альтернативную программу действий. Правительство стало ждать. Шли месяцы, но «гуманитарии» никак не могли выработать вразумительный план закрытия. В конце марта правительство объявило, что время вышло, и в середине апреля РПФ было вновь поручено сделать эту работу: закрывая лагерь за лагерем, армия методично отослала как минимум 200 тысяч хуту по домам.

Кибехо был оставлен напоследок Перед рассветом 18 апреля силы РПФ окружили лагерь, где по-прежнему содержалось как минимум 80 тысяч мужчин, женщин и детей. Разбуженные солдатами и доведенные до паники жившими в лагере шпионами «Власти хуту», ЛПВС беспорядочной толпой рванули вверх по склонам и собрались тугим узлом вокруг сплошь обложенной мешками с песком и укрепленной колючей проволокой штаб-квартиры «Замбатта» — замбийского батальона МООНПР. В ЭТОЙ СУТОЛОКЕ КАК МИНИМУМ 11 ДЕТЕЙ БЫЛИ ЗАДАВЛЕНЫ ДО СМЕРТИ, СОТНИ ЛЮДЕЙ ПОЛУЧИЛИ СЕРЬЕЗНЫЕ ОЖОГИ ОТ ПЕРЕВЕРНУТЫХ КОТЛОВ С ПИЩЕЙ ИЛИ НЕ МЕНЕЕ СИЛЬНЫЕ ПОРЕЗЫ, КОГДА ИХ ПРИЖАЛИ К ООНОВСКОЙ КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКЕ.

РПФ стянул кордон вокруг толпы, и в следующие два дня по периметру было организовано несколько ворот-проходов. Агентства международной помощи установили столы регистрации, и около 5 тысяч человек из лагеря были обысканы и развезены по домам. Но ворот было слишком мало, процесс регистрации шел медленно, не хватало грузовиков, чтобы его ускорить, génocidaires из числа ЛПВС оказывали давление на остальных, призывая к неповиновению, да и некоторые «гуманитарии» тоже советовали обитателям лагеря сопротивляться эвакуации. В лагере осталось мало пищи и воды. Большинство людей едва могли двигаться; они стояли в собственной моче и фекалиях. И 19 апреля некоторые ЛПВС стали швырять камни в бойцов РПФ, а кое-кто, по слухам, даже пытался вырвать у них оружие. Солдаты открыли огонь, убив несколько десятков людей. В тот же день члены австралийского медицинского батальона МООНПР, «Аусмед», начали прибывать к лагерю в качестве подкрепления для замбийцев.

К вечеру 20 апреля начался сильный ливень. Той же ночью в переполненном лагере отдельные лица принялись наносить окружающим удары мачете. Кроме того, время от времени между солдатами РПФ и вооруженными элементами внутри лагеря завязывались перестрелки. К утру как минимум 21 человек был убит, в основном из огнестрельного оружия, а многие другие были ранены, преимущественно мачете. Детей продолжали затаптывать насмерть. РПФ продолжал стягивать кордон. Весь следующий день люди продолжали проходить через регистрационные пункты и покидать лагерь, как правило пешком, поскольку дождь размыл дороги до практически непроходимого состояния. Бойцы РПФ ограничивали доступ ЛПВС к снабжению водой и медикаментами и периодически стреляли в воздух, чтобы сгонять толпу к регистрационным пунктам. Внутри лагеря продолжались акты насилия. «На территории замбийского отряда, — вспоминал впоследствии сотрудник «Аусмед», — одна группа все время пыталась забежать в укрытие и спрятаться в компаунде. Мы помогали замбийцам выталкивать их обратно между рядами колючей проволоки».

Поздним утром 22 апреля промокшие и измученные ЛПВС в Кибехо снова ринулись толпой на позиции РПФ, пробив брешь в кордоне на том конце лагеря, который спускался по склону холма. Поток ЛПВС рванулся в пробоину, направляясь через долину к холмам на другой ее стороне. РПФ открыл огонь по толпе, безостановочно и без разбору, и подразделения солдат устремились в погоню за беглецами, стреляя и забрасывая их гранатами. Заградительный огонь РПФ длился несколько часов; помимо пулеметов, по лагерю стреляли из гранатометов и по крайней мере одной мортиры.

Миротворцы МООНПР в компаунде «Замбатта», которым мандат запрещал применение военной силы иначе как в целях самообороны, брали в руки оружие только для того, чтобы отразить вторжение прорывавшихся ЛПВС. Многие впоследствии вспоминали, как рыдали от отчаяния и растерянности, окруженные смертями и увечьями. Типичный пример: сотрудник «Аусмеда» описывал, как видел «через окно мужчину, нападавшего на женщину с мачете», потом ЛПВС «бросали в нас кирпичи и прочее», потом солдаты РПФ палили из винтовок и бросали гранаты в ЛПВС, потом ЛПВС стреляли в миротворцев, потом «четыре бойца РПФ гнались за девушкой позади травмпункта и 18 раз выстрелили в нее», потом «установленный на автомобиле пулемет… поливал длинными очередями большую толпу ЛПВС», потом «РПФ убили двух пожилых женщин… пинками сбросили их с холма».