— Надо перебираться в Тиходонск, — Дядя бросил на Шнура недовольный взгляд, и тот замолчал. — Город богатый, правильный, там живут по понятиям. И игровая зона будет рядом. Только…

— Нас там никто не ждет, — мрачно сказал Арно.

— Верно. Там заправляет какой-то Козырь. Кто он такой? Никто! Так, мелочовка… Но город держит крепко. Впрочем, думаю, этот вопрос мы решим?

— А чего не решить, — пожал плечами Жердь. — Не первый раз.

— Решим, — поддержал его Харли.

Арно опустил взгляд, будто расправляя складку на брюках, но молчать не стал.

— Вначале надо перетереть с этим Козырем, — сказал он. — По-хорошему.

Жердь качнул головой:

— А я по-другому думаю.

— Как ты думаешь? — криво усмехнулся Арно. Он хорошо знал сотоварища и предвидел ответ.

— Я думаю, что не надо раньше времени их будоражить. Вначале грохнуть Козыря, а потом тереть с тем, кто останется. Сговорчивей будут!

Караваев покачал головой:

— Те времена уже прошли. Дикий передел со стрельбой и взрывами закончился. Сейчас мы должны быть бизнесменами. А они начинают с переговоров.

— А когда не договорятся, обращаются к нам, — процедил Жердь. — И кончается тем же самым: мы стреляем и взрываем. Но это твое дело, как решить.

— Надо будет — постреляем! А пока встретимся с ним как деловые люди и все обсудим, — солидно сказал Караваев. — Нам, главное, зацепиться… Пусть поедет Пан…

Дядя чуть повернул голову в направлении молча сидящего на диване Григорьева. Собравшиеся того недолюбливали, хотя и вынуждены были терпеть. Он не имел никакого отношения к блатным. Начинал с фарцовки на улице Горького между «Националем» и «Интуристом». Шмотки, потом валюта. На этой стезе сошелся с Дядей, который доил фарцовщиков, — слова «крыша» тогда не знали. Коммерс по жизни, чужак. Белая ворона, прибившаяся к черной стае. И прозвище у него было искусственным, отражавшим не отношение к нему братвы, а его отношение к дорогим красивым вещам и природное высокомерие. Караваев осмотрел собравшихся, готовясь подавить недовольные высказывания. Но никто не стал выступать. Только Шнур ерзал на месте, глядя куда-то вниз и криво улыбаясь.

— Дипломатии ему не занимать, прикид клевый, вид представительный, опыт переговоров есть… Да и по Москве его многие знают, а это очень важно! — подвел итог Караваев. — Конечно, дадим ребят в сопровождение…

— Слышь, Пан, а правда базарят, что твои шкары две тонны баксов тянут? — с издевкой спросил Шнур.

— Врут. Не баксов, а евро. И не две, а тысячу девятьсот пятьдесят!

Григорьев выгнул назад и без того прямую спину, надменно запрокинул голову, повернулся к Караваеву:

— Так чего им выставлять-то?

Дядя выругался про себя. Зачем Пан дразнит братву? Его и так, мягко говоря, не очень любят! Но вслух он своего недовольства не выразил.

— Поговори с этим Козырем, объясни что к чему. Спокойно, без нажима, — Дядя многозначительно поднял вверх указательный палец. — Скажи ему, что места всем хватит. Мы ему не помешаем, он нам… Пусть не волнуется. Короче, ты едешь как дипломат. А если дипломатия не поможет, поедет Жердь.

Жердь мрачно усмехнулся.

* * *

Выпустив три очереди, он наклонился к подзорной трубе и убедился, что все девять пуль попали в центр мишени. Теперь следовало усложнить задачу. Сейчас он хотел разрезать мишень на четыре части. Автомат привычно прыгнул в плечевую выемку. «АКС-74У» — это не излюбленный террористами всего мира «Скорпион», его хают все кому не лень. Но Мальцев придерживался самокритичного мнения: нет плохого оружия, есть плохие стрелки!

Длинная очередь вертикально, снизу вверх, по линии отдачи. От боковых смещений оружие удерживал крепкий захват, как будто оно было зажато в прицельном станке. Теперь длинная горизонтально… Но мишень не развалилась!

Он прильнул к окуляру и в мутном мареве тридцатикратного увеличения рассмотрел на зеленом фоне поясного силуэта ровные строчки пробоин. Они действительно образовывали крест, хотя и не идеальный. Но плотность была недостаточной, чтобы разрезать толстый картон. Из-за естественного рассеивания посадить пули ближе друг к другу невозможно. Вот если увеличить калибр… Или стрелять разрывными…

Он разочарованно сплюнул.

— Не расстраивайтесь, молодой человек, — раздался за спиной незнакомый низкий голос. — Для этой хлопушки очень неплохо. Я бы даже сказал — великолепно!

Мальцев чуть не вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Полигон закрыт, он остался один, и никто посторонний не должен здесь находиться. Не имел права, а кроме того, физически не мог попасть на запертую и охраняемую территорию. Правда, часовые-срочники не отличаются особым рвением в несении службы. Но забор с колючей проволокой… Эти мысли пронеслись в голове майора очень быстро, но он никогда не полагался на мысли, слова и прочие эфемерные категории. Поэтому автомат развернулся вместе с ним, а ведь в магазине оставался еще десяток патронов!

Однако суровое лицо незнакомца с перебитым носом и шрамом, пересекающим левую бровь, остановило движение автомата и перевело мысли Мальцева на другие рельсы. Ясно было, что это кто-то из своих. Крепкий высокий мужчина вел себя как хозяин, как будто он был здесь завсегдатаем, и сейчас в его приходе тоже не было ничего удивительного.

— Вы кто? — спросил Мальцев. Но вопрос повис в воздухе. Взгляд мужчины был устремлен не на Алексея, а за его спину, на мишень.

— Разрезать ее хотел? — задумчиво произнес он. — Не вышло, значит… Ну-ка, давай я попробую…

Несмотря на то что пришелец внушал чувство доверия и превосходства, давать ему оружие Мальцев не собирался. Потому что чувства это одно, а автомат — совсем другое. Но тот ничего и не просил. Он сунул руку под плащ и мгновенно вынул ее обратно с зажатым в кулаке пистолетом. Совершенно незнакомым, что было очень удивительно, ибо Мальцев знал по справочникам все пистолеты мира, а большинство из них держал в руках.

— Посторонись, Алексей! — попросил он.

Вконец ошарашенный Мальцев механически отступил.

«Откуда он меня знает?» — растерянно подумал майор, начиная понимать, что все, что происходит, происходит неспроста.

Незнакомец двумя руками вскинул пистолет, прицелился. Уже смеркалось, воздух стал синим, зеленая мишень потеряла резкость контуров и почти сливалась с травой. Если бы трава не начала желтеть, ее уже нельзя было бы различить.

«А как он без бинокля и трубы рассмотрел пробоины в мишени?»

«Бах! — фиу…»

Специфический звук мощного патрона — удар звуковой волны и сопровождающий то ли свист, то ли эхо… Так бьет «Магнум-44», или 357 «Магнум»… Барабанные перепонки заныли, и Мальцев поспешно засунул в уши гильзы от «ПМ» — так спасают слух российские стрелки, в отличие от своих европейских коллег, не выходящих на линию огня без наушников. Хорошо, что они на воздухе, — в закрытом тире можно было оглохнуть! Что же это за пушка такая?