Тут Кати ничего не могла с собой поделать. Все ямки, которые она для него вырыла, все стрелы, которые выпустила, принесли ей большое утешение. Не ее вина, если неприятности Джеймса набирают обороты. Она же не знала, что он захочет рассчитать Салли или что Саймон и Малкольм уйдут! Эти вещи произошли исключительно по вине самого Джеймса.

Кати уже несколько дней не разговаривала со Стефани. От той приходили сообщения и было несколько пропущенных звонков, но Кати как-то не собралась перезвонить. Ей не хотелось опять выслушивать уговоры не наваливаться чересчур на Джеймса. У нее создалось отчетливое впечатление, что Стефани струсила. А это просто смешно, особенно если вспомнить, что идея мести принадлежит ей. Без Стефани Кати просто сказала бы Джеймсу, что между ними все кончено, потому что он, оказывается, женат, и велела бы ему выметаться. Но Стефани убедила ее, что они имеют право мстить, что преступник должен понести наказание, и, по правде сказать, она была права!

Месяц назад или около того, когда Кати впервые узнала правду о двойной жизни Джеймса, она почувствовала себя опустошенной, никчемной, преданной. Теперь она ощущала силу, которой прежде не находила в себе. Она стала хозяйкой своей жизни, и Джеймс уже был бессилен причинить ей боль.

Стефани еще не открыла Майклу полную правду о положении дел с Джеймсом. До сих пор она старалась быть откровенной, рассказала, что замужем, что узнала об измене мужа и сейчас находится в процессе расставания с ним, но так и не объяснила, почему не рассталась сразу же, как только разоблачила его. И Стефани понимала, почему медлит, — она чувствовала, что Майкл не одобрил бы ее. Он зрелый человек и решит, что она играет в глупые детские игры. И не примет ее намерения развестись всерьез. Несмотря на то что его бывшая жена направо и налево рассказывала всем друзьям о его недостатках, он подчеркнуто гордился тем, что вышел из ситуации достойно. Потребность быть на высоте стояла на первом месте в его системе ценностей. Майклу никогда не пришло бы в голову устроить праздник с целью разоблачить неверного супруга перед друзьями и коллегами, а уж тем более воплотить это в жизнь. Майкл был поборником правильных поступков.

Поэтому Стефани знала — он сильно переживает из-за того, что случилось в пятницу. Они договорились не форсировать событий, пока Стефани не разберется со своей семейной жизнью, и увлечься под влиянием момента, словно он безответственный подросток, не входило в его намерения. Тем более оказаться пойманным врасплох. После ухода Наташи он покинул ее так быстро, словно не мог оставаться с ней ни минутой дольше. Это окончательно усугубило ситуацию, и Стефани чувствовала себя глупо, неловко. Ей даже было стыдно. То, что между ними произошло, стало казаться чем-то жалким, вульгарным. Дешевым.

Он все-таки позвонил ей, чтобы узнать, в силе ли остается договоренность встретиться вечером. Они поговорили коротко и по-деловому, словно собирались устроить конференцию. И вот Стефани ждала его в баре отеля «Сохо», сидя за стойкой на высоком стуле, и неуверенно потягивала коктейль.

Майкл пришел через пять минут и извинился, переводя дыхание, — поезда в метро шли с большими интервалами. Стефани отметила, что выглядел он превосходно. Она глупо нервничала. Он обнял ее и ласково поцеловал. Ее нервы тут же успокоились. Все будет хорошо, просто замечательно. Как здорово, что Майкл старается вести себя как ни в чем не бывало.

Он предложил попробовать достать билеты на последнюю постановку Джо Пенхолла в «Роял-Корт», и Стефани с радостью согласилась. Расслабившись, она невольно засмеялась.

— Что? — спросил Майкл.

— Извини… — Стефани слегка покраснела. — Я просто попыталась представить себя на Наташином месте…

— Лучше не надо, — поморщился он.

Но Стефани разобрал смех — она не могла сдержаться, ведь, если вдуматься, это и впрямь смешно.

— Я вспомнила, как Наташа ахнула «Ой, мамочки!», словно варенье уронила на пол.

Майкл только криво улыбнулся.

— Я хочу поскорее забыть об этом, — сказал он и переменил тему. Может быть, и правда, вечер в театре, в темноте зала, в тесном соседстве для них сейчас желаннее, чем обсуждение вчерашнего инцидента?

Кухня была завалена ворохом бумажных цепей и лент. Стефани разрешила Финну украсить гостиную для предстоящего празднования сорокалетия папы, и он отнесся к задаче очень серьезно. Два вечера подряд он вместе с Эдной мастерил флаг с надписью «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ПАПА (ДЖЕЙМС)», украшенный картинкой — Джеймс со стетоскопом на шее в окружении истекающих кровью и умирающих в муках всевозможных животных. Было много крови, оторванных лап, а одна панда застряла на заборе, пронзенная прутьями, и язык вывалился у нее изо рта. Финн слышал, как Эдна сказала его маме, что это напоминает ей одно батальное полотно из Национальной галереи, изображающее сражение времен Первой мировой войны. И он страшно этим гордился.

Честно говоря, ему немного надоело коротать вечера с Эдной. Не то чтобы он ее не любил — как няня она была очень даже ничего. Прежде всего, она была смешная, а иногда, когда склонялась над ним, чтобы поцеловать его перед сном, и он видел близко ее грудь, сам не зная почему, затаивал дыхание. Еще она всегда позволяла ему лечь позже, чем полагалось, и помогала мастерить всякие вещи, как, например, этот флаг, и готовить уроки. Конечно, это было не то, как если бы он оставался с мамой. Но мама в последнее время очень много работала.

Он уже давно копил карманные деньги (семьдесят пять пенсов в неделю), чтобы купить папе на день рождения что-то приятное и полезное. Он остановился на держателе для стакана для его автомобиля, потому что папе приходится каждую неделю совершать эти долгие переезды, и Финн подумал, что хорошо, если он сможет в дороге выпить кофе. Он видел такой держатель в магазинчике у бензозаправки в конце улицы, где папа иногда утром в воскресенье заправлялся бензином, и мама обещала отвести его туда после школы. Но два последних вечера у нее не хватало на это времени, потому что после работы она куда-то уходила. Финн надеялся, что они сходят туда сегодня днем, прежде чем папа вернется домой из деревни. Он уже дважды напоминал ей об этом.

Стефани лежала в постели. Она знала, что должна встать и приготовить Финну завтрак, но не было сил. Она не привыкла поздно возвращаться по вечерам. В понедельник вечером после театра они с Майклом взяли такси и по дороге один раз целомудренно поцеловались. Вчера они ходили ужинать в «Оксо-Тауэр», а потом пошли пешком по Южной набережной. Вскоре стало понятно, что идея была не слишком удачная, потому что сперва они наткнулись на компанию сомнительных юнцов в капюшонах, а потом к ним привязались попрошайки. Они прыгнули в такси, хохоча по поводу своего счастливого избавления, и Майкл всю дорогу обнимал ее за плечи, и они поцеловались на этот раз уже более основательно, даже невзирая на таксиста, который пялился на них в зеркало заднего обзора.

— Как бы я хотел, чтобы ты осталась, — сказал Майкл, выходя из машины.