но вдруг… И тут всплывающее окно дало мне подсказку. Неужели впервые реклама тебе помогает, а не бесит? Какая-то китайская фирма предлагает все то же самое, только, как водится, дешевле. И какие-то наши хитрые фарцовщики уже готовы за небольшие деньги привезти эти товары в любую точку России. Да, нелегально, в обход патента. Но кого это останавливало? Нет, определенно нужно просмотреть бумаги отеля или ознакомиться со всеми номерами, во всяком случае со знаменитым люксом, который был нам обещан, но так и не достался. Надо спросить у Женьки, чем этот люкс так поразил его воображение, ведь он редко расстраивается так сильно, как вчера, когда узнал, что номер нам обломился. Уж не светящееся ли покрывало ему так понравилось?

Да ну, бред. Я представила себе, как горничная или официантка берут без спроса дорогое покрывало из люкса и шьют себе из него платье. Абсурд. Даже если они такие классные швеи, да еще и в электрике разбираются, ведь диоды с батарейкой тоже нужно крепить и не дай бог повредить в процессе, то их бы просто уволили за такое с записью в трудовую!

Размышляя на тему, работает ли хоть кто-нибудь в наши дни по трудовой книжке, я посмотрела на часы. Скоро завтрак. Интересно, в расписании пищеблока ничего не поменяется? Продукты наверняка завезли еще до локдауна. Повара и помощников, конечно, тоже будут допрашивать, но вряд ли это займет слишком много времени.

В номер постучались.

— Паша, заходи, ты теперь тут живешь! — с раздражением отозвалась я. После непродолжительной паузы человек, стоявший за дверью, постучался вновь. По всей видимости, эти секунды нужны были, чтобы преодолеть создавшийся непониманием конфуз и побороть смущение. Да, я уже осознала, что это не Самойлов, и крикнула: — Войдите.

Дверь открылась, в проеме появилась стройная девушка в строгом темно-сером платье на пуговицах и переднике. Темные волосы убраны в пучок, на лице ни грамма косметики. Я уже видела ее вчера на лестнице и вспомнила даже имя, когда заносила в свой список — Вера.

— Рум сервис! — провозгласила девушка, входя. В руках — ведро. За ней каталка с какими-то средствами и свежими полотенцами. — Вам удобно, если я сейчас уберусь?

— Я бы даже вышла, чтобы вам не мешать, но всем велели тихо сидеть по норам… — хмуро ответила я. — Так что если вам удобно убираться со мною в номере, то можете начинать.

— Конечно! Вы мне не помешаете, я привыкла. Как вам отель?

— Сейчас? — хмыкнула я, удивляясь словоохотливости горничной. Хотя на моей памяти при мне ни разу не проводилась в номере уборка, а я успела поездить по стране. Может, если бы я не бегала по экскурсиям и не выполняла своих должностных обязанностей во время командировок, то этот разговор с уборщицей для меня не был бы первым.

— Конечно, не сейчас, учитывая обстоятельства! Но в целом?

— В целом, прекрасный отель. Знаете, что? — Я поднялась. — Все-таки не буду вам мешать. — Девушка пожала плечами и удалилась в санузел, прихватив и ведро, и тележку. Я быстро выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, схватила все наши записи со стола от греха подальше (кто знает, насколько любопытные здесь работники) и удалилась из номера. В коридоре я постояла, прислушиваясь. За дверью с цифрами «13» было тихо. Я осторожно прошла в конец коридора и попыталась подслушать хоть что-то за другими дверями. Но везде было тихо. Значит, следователь, если он и приехал, начал с другого этажа, а то и вовсе общается пока с персоналом.

Уже смелее я вышла в фойе, уперлась в лестницу, и прямо с нее на меня выбежал (точнее торопливо спустился, будто боялся опоздать на совещание к суровому шефу) мужчина в форме средних лет. Строгое тщательно выбритое вытянутое лицо, да и сам он весь какой-то вытянутый. Рост минимум метр девяносто. Длинные руки и ноги. Почему-то я подумала, что в поезде именно к нему все обращаются, чтобы достать с верхних полок одеяло и матрасы. А еще я подумала, что едва я сделаю шаг в сторону, как эти длинные руки тут же сомкнутся на моей шее. Шагать нужно только туда, куда он разрешит.

— Так, почему ходим? Из какого вы номера?

— Скоро завтрак, — проблеяла я. Голос дрогнул. Мужик должен понять, что я так голодна, что даже трясусь, и не дай бог в обморок грохнусь.

— Успеете. Вы ведь из четвертого, да?

— Да, — удивилась я проницательности незнакомца. Вроде ключей с брелоком у меня в руках не наблюдается. Как он узнал? — А вы следователь?

Кивнув, мужчина показал удостоверение:

— Майор юстиции Титов Яков Иванович.

— Очень приятно.

— Идемте, начнем с вас. У вас на этаже еще только Галина Степановна и Мария Андреевна, верно? — говорил он по дороге к нашему номеру.

— Э… Марфуша ее вроде зовут? Или вы не про бабку эту? Та вроде тоже Галина Степановна. Она из второго номера. В смысле, двенадцатого, — уточнила я. Ох уж эти обычаи добавлять первой цифрой номер этажа.

Титов сверился с записями.

— Пятидесятого года рождения… И записано у меня, что проживает с внучатой племянницей Марией. Да, все верно, в двенадцатом. Ладно, давайте вначале с вами разберемся.

— Ага, только у меня уборщица. То есть горничная, — поправилась я, чтобы не обижать девушку, поскольку уже открыла дверь, — или как там ее должность называется.

— Это хорошо, я с ней еще не говорил.

— А мои друзья вышли, сейчас я им наберу. — Сев на стул, я потянулась к телефону, но Яков Иванович меня остановил.

— Не надо, я с ними уже говорил. Евгений Дмитриевич Логинов и Павел Сергеевич Самойлов, верно?

— Ага, — хлопнула я глазами изумленно. «Они живы?» — чуть не спросила я. Весь вид Титова навевал мысли о киллерах-наемниках или как минимум фээсбэшниках, а никак не обыкновенных следователях. Попади моя дражайшая подружка в лапы к такому — расколется даже в том, чего никогда не делала и не помышляла делать. Хотя она в принципе ни на что плохое и тем паче незаконное не способна, а такие, как Титов, сразу читают людей насквозь. Он ее и допрашивать не станет. А вот мне нужно собраться и убедить этого человека в том, что я ничего не скрываю. Клочком ткани я пока не готова поделиться. Вот когда этот клочок приведет меня к истине, а Прижимин пожмет руку и вложит в нее очередной жетон, можно будет все им рассказать и предоставить убийцу на блюдечке с бирюзовой каемочкой. Ну или какой там… Представляется почему-то бирюзовая, очень красивая, волнистая. А уменьшенная копия преступника (чтобы уместился на тарелке) сидит там в центре и плачет. Как-то так.

— Здрасьте, — вдруг резко бросил