Титов, я хотела сказать, мол, мы пообщаться уже успели, вы что, запамятовали, но догадалась обернуться: обомлевшая Вера вышла из санузла и уставилась на мужчину. — Майор Титов. Яков Иванович.

— Хорошо. Я могу чем-нибудь помочь?

— Да, я пообщался уже с персоналом, со всеми, кроме вас.

— Со всеми? — удивилась девушка такой продуктивности.

— Да. Хозяин отеля Кротов Вениамин Антонович, повар Омар, официантка и помощница повара Светлана, администратор Михаил. Управляющий сейчас в отпуске. Остались только вы. С гостями отеля тоже со всеми пообщался, остались вы, — посмотрел на меня, — и Галина Степановна с племянницей.

— А что-то удалось интересное выяснить? — тут же загорелась я, понимая, что активный майор уже, скорее всего, пообщался с убийцей.

Острый взгляд маленьких холодных глаз пронзил меня, словно кинжал. Они почему-то вызывали ассоциации с ледяными волнами океана.

— А вы почему спрашиваете? Праздное любопытство или…

— Или. Я книгу пишу. Детективную, — нашлась я. — Ну так что? Порадуете чем-нибудь?

Он еще какое-то время посверлил меня глазами, пытаясь сломать или просто напугать, я уж не знаю, но я выдержала проверку и глаз не отводила. Более того приподняла одну бровь, дескать, жду ответа.

— Не положено, — коротко ответил он. — А теперь расскажите все, что знаете.

У меня рассказ занял минут десять. Так как Женька нашел тело (точнее Плотникова с Инной, стоящих над ним) одновременно со мной, с меня был спрос небольшой. Никаких дополнительных вопросов мне не задавали. Возможно, Плотников проинструктировал Титова на мой счет. Хотя если этот тип из Следственного комитета, то какой-то местный начальник УВД ему, конечно, не указ.

Дальше Яков Иванович принялся за горничную Веру.

— Представьтесь, пожалуйста. И документики предоставьте.

— У меня нет. Я же на работе! — Видя, что Титов не реагирует, девушка принялась добросовестно отвечать: — Вера Ивановна Верховцева. Ивановна, как и вы! — горничная глупо захихикала, то ли чтобы разрядить обстановку, то ли потому что нервничала. М-да, Титов излучал такое напряжение, что его было видно невооруженным взглядом, комната словно окутана дымом, будто мы не в Деснинске Московского региона, а в Туманном Альбионе.

— Я не Ивановна, я Иванович, — хмуро ответил Титов, что-то записывая в телефон.

Не зная, пытается ли он так странно пошутить, или попросту констатирует очевидное, Вера на всякий случай хихикнула. Я же поостереглась — и правильно сделала. Взгляд, которым одарили Верховцеву за этот смешок, не предвещал ничего хорошего.

— А что рассказывать-то надо?

— Где были этой ночью, что видели, что слышали.

— Я ночью спала! Я работаю как конь! Я одна на весь отель! — и далее жалобы на маленький оклад и непропорционально большой объем работы.

Выяснилось, что у Веры, как и у некоторых других сильно загруженных работников, имеются свои комнаты отдыха, в которых они вольны ночевать, когда им это удобно. Вот в этой комнате Вера и спала, пока ее не разбудил Михаил. Больше ничего интересного она не поведала.

Наконец нас отпустили. Вера продолжила уборку, а мы с Титовым вышли в коридор, через пару шагов он постучался теперь в двенадцатый номер. Увидев открывающую бабку, я мысленно пожелала ей удачи, и отправилась наконец в столовую.

Парни уже были там. Самое интересное, что не одни. Над ними стояла давешняя официантка и, отчаянно зевая, что-то рассказывала.

— Привет, как настроение? — буднично ляпнула я, присаживаясь по соседству с Логиновым.

— Замечательно, — ответил Женька, — прекрасная девушка Светлана нам как раз говорила, что сейчас подадут омлет, свежие булочки и сырную нарезку.

— И йогурты, — добавила «прекрасная», широко улыбаясь. Учитывая, что рот у блондинки был немаленький, выглядело это зловеще. Может, я из ревности, конечно, придираюсь, кто меня поймет… — Клубничный, черничный и персиковый в наличии. Какой предпочитаете?

— А все три нельзя? — ну явно несправедливо цеплялась я. Да и взор, пущенный в нее, думаю, был злым и ядовитым, как намазанная кураре стрела, иначе с чего бы Светочка пугливо отступила?

— Нет, — заикаясь ответствовала служащая, — каждому только один. Но если кто-то откажется…

— Мне объедки чужие есть предлагаете?!

— Я отказываюсь, — тут же встрял Логинов, по всей видимости заступаясь за официантку, — можешь съесть мой. Вкус выбирай тоже за меня. Она у нас бука по утрам, — доверительно понизив голос, сообщил официантке. — Особенно когда не поест.

— Все, поняла, несу еду!

— А ну стоять! — зарычала я, когда девушка уже сделала шаг в сторону кухни. — Я ведь так и не сказала, чего я хочу. Один черничный, пожалуйста, это мой. А вот ему персиковый, ты же мой персик, да? Похож ведь на персик? — Когда Логинов скривился, я заулыбалась довольно и подтвердила: — Вот, ему персиковый, ну то есть тоже мне, ибо он отказывается. А Паша любит клубничный, да? Так вот…

— Его я съем сам! — закричал Самойлов. Уж чего он не любил, так это когда у него отнимают еду. Даже миролюбие и толерантность в этот момент уходили в сторонку, точнее за пределы территории, убирались в долгий ящик, за семь замков и печатей, короче, вы поняли, думаю, все эти аллегории.

Девушка, сделав пометку, ушла.

— Я сказал, что ты соленое не любишь, — отчитался Логинов. — И, кстати, раз ты съедаешь мой йогурт, я, пожалуй, схомячу твой хлеб с маслом, если ты не возражаешь.

— А кто тебе сказал, что хлеб с маслом будет? Я слышала только про булочки.

— Света сказала.

— Ах, Света! — я простерла ладони к потолку, то ли взывая к богу солнца, то ли передразнивая с максимальным сарказмом. — Прекрасная Светлана! Лучик света в этой темной-претемной тьме!

— Зачем паясничаешь? Неужели ревнуешь? Я выполняю твое задание, вообще-то.

— Э, — влез Пахан, — это уже мое задание вообще-то! Ты от него отказался, помнишь?

— Ничего я не отказывался…

— Ушел и хлопнул дверью!

— Я ушел выполнять задание, только и всего.

Логинов говорил с таким спокойствием и уверенностью, что мы с Пашей в итоге ничего не смогли ему инкриминировать. Я просто пожала плечами: хочет выполнять — пусть выполняет. Хотя, клянусь, даю руку и ногу на отсечение, ставлю на кон миллион, которого у меня нет и не будет, короче, он делает это специально! Знает, что я ревнивая!

Паша настойчиво шевелили бровями и ловил мой взгляд. Он был возмущен. Ведь это ему я в итоге поручила знакомиться с симпатичными барышнями, соблазнять, развлекать, дружить и общаться, что угодно с ними делать, только выяснить правду. А теперь я сижу и пожимаю плечами, дескать, мне все равно, кто из них выполнит эту тяжелую работу. Но мне правда все равно.

В столовую зашли Плотников с Инной. Увидев меня, Юрий изменился в лице и пошел в мою сторону. Он надвигался, как семибалльный шторм на море — неотвратимый, смертоносный, ужасающий и непреклонный. Что ему не понравилось? Что Инна Стрельбицкая, дочь какого-то шишки, попала на радары? Так об этом