– Я на такси добралась, – ответила она и тяжело вздохнула. А меня как кто в зад шокером ткнул.

– Что случилось? – резко вскинул я голову. Только отпустил от себя – и уже обидел кто?

– То и случилось, что я сегодня сею вокруг себя конфликты и раздор. Может, помолчим до завтра на всякий, я с тобой еще раз ссориться не хочу.

– А мы ссорились разве? – фыркнул я. – Мы, малыш, притираемся, жить вместе учимся, это нормальная фигня. Рассказывай давай, чего там случилось.

– Думаю, Аня вряд ли захочет еще меня когда-то видеть. Я ей, похоже, и сразу-то не понравилась.

Дура, значит, Аня эта.

– А еще и Николай зачем-то разговор завел про покупку мне квартиры, вот она и психанула. А кто бы не психанул? Взялась не пойми откуда сестрица, ни документов, ни денег, куча проблем на хвосте, а твой парень ее признал мигом, да еще готов сходу тратиться в таких объемах. Я бы на ее месте тоже взорвалась бы навер…

– Тормозни сейчас, Кать! – прервал я ее бубнеж в оправдание подружки своего родственника. – Она о твоих проблемах откуда знает?

– Ну… – она заерзала, пряча лицо у меня на груди, – я все рассказала Коле, а он ей, когда Аня завела разговор о проверке меня через знакомых мен…

– То есть мне тут молчала, как партизанка перед фашистом, а ему все сходу так и вывалила?

Катька на мне вся напряглась, будто готовясь сбежать, и я обхватил ее покрепче на всякий.

– Я… ну, ведь ты все равно рассказал бы, – пробормотала Катя растерянно-виновато.

Боев, вот с хера ты ее опять напрягаешь своими обидками мелкими? Ну цепляет, что ты ее сколько времени пытал и нихера, а Шаповалову все за просто так. Так что теперь. Он родня, а ты… Ладно, я ведь тоже язык распустил, хоть по-другому договаривались. Забиваем, идем дальше.

– Ага, рассказал бы, – погладил я ее по волосам. – Вот только на кой Колька все Аньке растрындел, не пойму.

– Они же почти семья, Андрей, разве не в порядке вещей делиться всем и ничего не скрывать? – приподнялась моя карамель, ловя мой взгляд. Было желание глаза отвести, но нах вилять и прятаться, надо все прямо.

– Нет, не в порядке, Кать. Хоть злись, хоть лупи меня, но я тут при своем мнении остаюсь.

– То есть ты впрямую говоришь, что собираешься меня обманывать?

– Да с какого хера-то обманывать сразу?!– Чё за логика такая дебильная! – Не говорить всего не значит обманывать!

– Ага, сходил ты по старой памяти в сауну и не сказал мне. И не обманул же, так, не сказал всего. Так, что ли?

– Да при чем тут… Я ей про дела всякие серьезные, а она мне сразу про бл*дки! – возмутился я, вскакивая.

– А в чем разница, Андрей? – Катька перевернулась на спину, сбивая мне весь настрой своим видом. – Если нет откровенности между людьми в чем-то, то ее нет в принципе.

Нет, ну ты посмотри, какая опытная в отношениях дама тут у меня!

– Кать, не городи чушь! – ткнул я в нее пальцем. – Есть вещи, о которых рассказывать своей женщине не обязательно, даже вредно! И это не походы налево! – я аж прикрикнул, перекрывая ее почти вырвавшееся возражение. – Домой и к ней под бочок мужик торопиться, наоборот, расслабиться, отдохнуть от всякого говна, а как ты расслабишься, если ее сам же и напугал или накрутил. И никакой связи тут с прямой брехней типа «я был до сих пор на работе, милая, а не пер шлюху» это не имеет, сечешь?

– Значит, если ты вдруг заскучаешь со мной и захочешь налево, то прямо и скажешь?

– Чего? Я *бнутый, по-твоему?

– Тогда я не понимаю.

– Да нечего тут и понимать! Не собираюсь я никуда от тебя бегать! Ну на кой, сама подумай. У меня яйца от страха поджимаются при мысли, что вдруг однажды тянуть твои потребности перестану. И что тогда? На свалку старого Боева сбагришь?

– Ты дурной?

– Дурной. Такой же, как и ты. Ты вот об одном переживаешь, я о другом. Но, по сути-то, об одном и том же. Чтобы не потерять друг друга. Ведь так?

– Так. Но ты сейчас просто переводишь тему с одного на другое. Мы говорим о взаимной откровенности, а ты съехал на… фигню!

– Чего это фигня? Вот не будет у меня больше вставать совсем, и что со мной станешь делать?

– Безжалостно эксплуатировать твой рот и пальцы, и пойдем и купим резиновый член в секс-шопе! Тоже мне беда. Но этого с тобой не случится. И прекрати мне зубы заговаривать, Боев. Вот, скажем, я тоже решу, что кое о чем не стоит тебе рассказывать, не волновать чтобы. Так ты против не будешь?

– С хера ли? Нет, Катька, жена мужу все должна как на духу.

– А он ей нет?

– Верно.

– Это несправедливо.

– Это жизнь, малыш. И ты просто с этим смирись и забей.

– Боев, если бы я способна была смиряться и забивать, то мы бы никогда не встретились. Потому что я смирилась бы и осталась под Вознесенским!

– Да при чем тут…

– Да при всем, дубина упертая! Нельзя тут так, а тут вот эдак! Если ты хочешь от близкого человека полной откровенности, то и в ответ ее давай. И верь, что этот человек ее потянет. Тебя потянет настоящего.

– Сказала девушка, что не раскололась передо мной ни под какими пытками.

– Я…

– Не надо мне о причинах петь, Катюха. Они у всех и всегда есть.

– Я не раскололась, потому что сначала не доверяла тебе, а потом ты мне стал внезапно слишком дорог, Андрей! И я ни за что не хотела, чтобы из-за меня ты пострадал, если бы старый урод меня нашел бы. Пусть бы он меня забирал, но тебя бы не тронул. А ты взял и все испортил!

– Х*й ему по всей морде, а не тебя, Катька! И не бывать тебе героиней, ясно?

– Не знаешь ты его, – покачала она печально головой. – Он псих временами.

– Не психованней меня, когда тебя касается. И все на этом, не вспоминай больше. Сунется – я сам разберусь. Тебе вникать не надо. Вот о таком умолчании я и говорю, конфета моя, а не о гульках, ясно?

– Андрей, ты не пре…

– Марш мыться и давай спать! Все!

Мы не продолжили наш спор после ванной. И на утро. И через день. Боев проявил феноменальную упертость в этом вопросе, наотрез отказываясь обсуждать тему взаимной открытости. И это неожиданно повисло над нами, как еще одно мрачное облако на чистейшем и прекрасном небе общего рая. Потому что в остальном все оставалось по-прежнему. Мы трахались каждое утро, безбожно опаздывая на работу, мы тискались и целовались, как подростки, при любой возможности, частенько выхвытывая отповеди от всяких строгих тетечек и дядечек о недопустимости такого поведения в общественных местах. Мы готовили вечерами вместе, и когда у нас не случались в гостях мой брат и Камнев, то ужин превращался в откровенную порнографию. Мы валялись вечерами в обнимку перед телеком, пересматривая обширную коллекцию Андрея, иногда хохоча, как два придурка на одной волне. Причем порнуха так и оставалась неприкосновенной, потому как «да нах она нужна, у меня и так стоит, как у малолетки, а фокусам я тебя и сам научу».