— Не знаю, Маша. Говорят, ты была там всего несколькодней. К тому времени ты стала законченной наркоманкой. Мужик, с которым тыжила, посадил тебя на иглу, а затем, получив от нас деньги, послал тебя вГрецию якобы для того, чтобы ты передала наркотики местным торговцам. Тебявзяли на таможне в Афинах. В самолете ты, видимо, ширанулась герычем и быланевменяемая. Поэтому тебя сразу положили в лазарет, где ты впала в кому — А какже я провезла наркотики? Почему меня в Москве не повязали?

— Этого мне не сказали. Наверное, ты их куда-тоспрятала.

Мордоворот настороженно взглянул на меня и, помявшись,спросил:

— Маша, а тебя больше к наркотикам не тянет?

— Да я вообще не знаю, что это такое.

— Это хорошо. И зачем ты с этим мужиком связалась? Чеготебе не хватало?

— Не знаю, дружок, тем более ты говоришь, что мыкончали одновременно, — засмеялась я.

— А давай еще попробуем? Я готов все тебе простить, яже тебя люблю. Маша.

Мордоворот тяжело задышал.

— Я пока к этому не готова, — холодно сказала я исела на свое место.

Мама приобняла меня за плечи и поцеловала в лоб.

— Ну что, моя девочка, начала вспоминать?

— Есть немного.

— Как тебе Вадик? Ты его совсем не узнала?

— Ну.., что-то такое есть, но общей картины невырисовывается. Боюсь, что он герой не моего романа.

— Ну вот и правильно, Машенька, — обрадоваласьмама. — Только, доченька, обещай, что ты больше никогда не приложишься кнаркотикам.

— Никогда, мамочка, я обещаю.

К концу вечеринки Вадим вновь пригласил меня танцевать инемного смущенно сказал:

— Маша, ты меня сегодня ночью к себе в спальню пустишь?

— Нет.

— Почему? Мы ведь с тобой балдели в обществе другдруга.

— Я этого не помню.

— Но ведь мы с тобой кончали одновременно…

Я громко рассмеялась и вытерла выступившие на глазах слезы.

— Господи, да когда это было-то!

— Так ведь вспомнить-то нетрудно. Стоит один только разпопробовать, и все встанет на свои места.

— Нет, Вадим, пока у нас с тобой ничего не получится.

— Маша, ну как же так?

Голос мордоворота задрожал, как у ребенка, лишенногосладкого.

— Ничего, перебьешься как-нибудь, — усмехнулась я.

— Получается, что я больше не жених тебе?

— Получается, так.

По лицу мордоворота покатились крупные капли пота.

— Послушай, — настороженно начала я, — а еслиу нас с тобой такая любовь вытанцовывалась, то какого черта я уехала от тебя вМоскву к другому мужику?

— Это я должен спросить у тебя.

— А что это за мужик?

— Не знаю. Твой отец до сих пор его ищет.

Деньги-то подставные лица получали. Если бы он его нашел, тоживым бы в бетон закатал.

Вечеринка закончилась. Гости разъехались по домам. Яподнялась в спальню и легла на кровать.

Деликатный стук в дверь заставил меня насторожиться. НеужелиВадим?

— Машенька, это мы, — пропела мама, и в комнатувошли мои родители.

Признаться честно, я немного струхнула, подумав о том, чтосейчас состоится не самый приятный для меня разговор. Наверняка они заподозриличто-то неладное и теперь хотят вывести меня на чистую воду.

— Доченька, ты устала? — Мама ласково провеларукой по моим волосам.

Кажется, пронесло, облегченно вздохнула я.

Родители любят меня как родную дочь. А я и есть им роднаядочь, вернее, стану ей.

— Немного, — ответила я.

— Мы тут с папой подумали и решили, что пока тебе нужнопобольше кушать и спать. Как только окрепнешь немного, можешь опять заниматьсясвоим любимым делом.

— А какое у меня любимое дело?

— Ты же талантливая художница, доченька. Ты простозабыла.

— Машенька, — восхищенно выдохнул отец, — тырисуешь такие умопомрачительные картины, что у всех аж дух захватывает!

— Я рисую картины?!

— Ну да, доченька, маслом. Ничего, моя милая, вскореты, как и прежде, возьмешь в руки кисть, подойдешь к мольберту и почувствуешь,как звонко запоет твоя душа. Я организовывал тебе персональные выставки, и тывсегда была на высоте.

— А вдруг я больше не смогу рисовать? — Отволнения я чуть не заплакала.

— И не надо, — в один голос ответилиродители, — главное, что ты осталась жива. А картины — бог с ними!

Родители пожелали мне спокойной ночи и удалились в своюкомнату. Только я выключила свет и собиралась задремать, как вдруг под ухомоглушающе громко затрезвонил телефон. Вздрогнув, я посмотрела на него снепониманием: кому я могла понадобиться в двенадцатом часу?

— Машенька, это я, Вадик, — раздался в трубкеголос мордоворота. — Я хотел было отъехать от твоего дома, но не смог.Тебе вот решил позвонить.

Ты сейчас что делаешь?

— Собираюсь спать.

— Может, завтра пообедаем вместе где-нибудь в городе?

— Может, и пообедаем.

— Давай в твоем любимом ресторане.

— А какой у меня любимый ресторан?

— «Купава», любимая моя. А потом погуляем немножко. Тыкак настроена?

— Нормально.

— Тогда я завтра подскочу.

— Подскакивай.

— А может, мне сейчас к тебе заглянуть?

— Зачем?

— Ну, сама догадайся.

— Не надо, — засмеялась я, — подскакивай ужлучше завтра к обеду, — и положила трубку.

Подтянув к подбородку одеяло, я в который раз вспомнилаМакса. Мы не виделись с ним два с половиной года, и он уже, наверное, забыл омоем существовании. А я не могу забыть, я помню. Я бы отдала все на свете зато, чтобы взглянуть на него хотя бы издали. Хотя бы один разочек.