ж, главное, его не урони!

– Птенец, что с тебя взять, – снисходительно пофыркивал кот, ощущая себя столь благородным, справедливым и великодушным, что мелкие подколки можно было не брать в расчёт.

Утром стало понятно, что норушу стало легче. Правда, он ничего не ел – сил не было.

«Ну ладно. Не хочет, как хочет, а мы будет действовать иначе!» – решила Шушана.

Через несколько минут к старшему брату прибыли все норушата, а Таня принесла большущий поднос, на котором чего только не было. Поднос был опущен у мягкой «норки» Тишинора, а воодушевившиеся Тишуна, Мураш и Муринка забрались на него, пробуя лакомства и восторженно попискивая.

Разумеется, укусив что-то восхитительно вкусное, как можно было не поделиться с братом?

– Да мне не хочется… – пытался слабо протестовать наивный Тишинор.

– Ты… ты не попробуешшь? – глазёнки Мурины моментально наполнялись слезами… нет, даже слезищами. – Я же шштаралашшь!

Приходилось откусывать маленький кусочек, чтобы утешить норушинку, а следом уже карабкался Мураш с новым деликатесом.

«Ну вот… что-то он съел всё-таки! – довольно потирала лапки Шушана. – Да куда он денется-то из норушного дома?»

Деваться ему и правда было некуда – норушата, обрадованные тем, что их брату стало немного лучше, старались изо всех сил – то рассказывали что-то интересное о Шушаниных домах и их обитателях, то чем-то угощали Тишинора, то, видя, что он устал, потихоньку подкатывались ему под бока и сопели рядом.

– Такие норушата чудесные! – таяла Шушана.

– Да и норушь ничего такой, да? – насмешливо пофыркивал Терентий. – Ты ж обрати внимание! Нет, в смысле, он пока, конечно, тощий и облезлый, но это всё временно. А так-то уж такой умник и прям герой!

– Слушай, тебя съест Рууха! – серьёзно посетовала Шушана.

– С чего бы это? – удивился кот.

– С того, что ты отбиваешь её призвание! – покачала головой норушь. – Хотя ты не расстраивайся! Может, ещё и не съест, а так… понадкусает или лишнюю шерсть того… опалит. Как перья на курице.

– Да ну тебя! – Терентий даже не рассердился – очень уж у него было хорошее настроение. – Я ж дело говорю.

– Занимайся своими кошками, а норуши сами разберутся! – Рууха всегда была легка на помине. – Хотя. Ты у нас нынче герой, и по этому поводу тебе полагается…

– Что? Что именно? – воспрял Терентий. – И где оно полагается?

– Где? В моей комнате. А что? Рыбка, конечно! – Рууха и Шушана синхронно повернули головы и посмотрели вслед Терентию, торопливо шагающему в указанном направлении, а потом понимающе покивали друг другу.

– Возгордился немного, – констатировала Рууха. – Но вообще-то он имеет на это все основания!

– Согласна! – Шушана прекрасно слышала всё, что говорил Терентий вчерашней ночью, и мурлыканье его тоже.

Рууха и не подумала что-то вещать норуши про Тишинора – глупо давить на того, кто и сам всё прекрасно понимает и, более того, может самостоятельно разобраться, что именно надо.

«Так тявкни лишнее, а оно не на пользу пойдёт!» – лисьи премудрости она знала назубок и активно их применяла.

Ещё через пару дней Тишинор уже немного окреп и даже сам выбирался из своего норного домика, чтобы присоединиться к норушатам за едой.

– Ну вот! Другое же дело! – радовался Терентий, взявший над семейством шефство и по этому поводу как-то подзабывший о том, что норушата, с его точки зрения, исчадия котокошмара!

– Какой ты мягкий! – ворковала ему в ухо Муринка. – Какой шшказошшный!

– Вот все коты – просто коты! – Таня точно знала, чем пронять Терентия. – А ты – особенный!

– Конечно, особенный! – соглашался он с превеликим достоинством, но таким скромным видом. – Даже норуши это знают!

Вран, услышавший эти откровения, вовремя смылся в свою комнату, отсмеявшись там вволю, а выйдя, уловил отдалённый шум.

«Знакомые звуки – так гуси голосят, когда начальство прибывает! – сообразил Вран. – Вот ему сюрпризец будет!»

Приезд Соколовского в гостиницу и клинику, как всегда, происходил бурно, словно этот тип каким-то образом ускорял движение мельчайших частиц пространства, увлекающих всех за собой.

Гуси действительно гоготали, карбыш вышмыгнул из-под батареи и изобразил хомяковый дорожный столбик, с чердака спустился Крамеш, а на ближайшем подоконнике показалась Шушана.

– Всем прекрасного дня, – Соколовский сиял, правда, при взгляде на Шушану его улыбка слегка померкла, так, словно он вспомнил что-то не очень приятное… Но актёр есть актёр. Уж что-что, а держать нужное выражение плотно приклеенным к физиономии они умеют профессионально.

Общество вразнобой поздоровалось, и начальство проплыло к своему кабинету.

– Фин…липп, – начал Крамеш. – А я её всё-таки нашёл!

Соколовский обернулся и воззрился на ворона.

– Нашёл? Неужели? Она жива?

– Да, жива, правда, не сказать, что полностью здорова. Ветром занесло на юго-запад, на гибельные ветряные поля.

– Вот же… – Соколовский едва-едва сдержался, чтобы не высказаться со всей резкостью, и то только потому, что увидел в конце коридора своего штатного ветеринара.

– Филипп Иванович! Добрый день! – обрадовалась Татьяна.

– И вам, Танечка, того же! Как у нас дела? Всё в порядке?

– Да, более чем!

– Вот и чудно! Я так понимаю, что новую пациентку вы ещё не видели? – он вопросительно взглянул на Таню, помотавшую головой, а потом – на Крамеша.

– А почему ты её сразу сюда не доставил?

– Она не совсем ориентируется в пространстве после того, что с ней было… А доверять мне у неё никаких оснований нет. Сейчас забилась в дупло и сидит там.

– А если улетит?

– Не улетит – я ей еды натаскал, оставил, так что нужды перемещаться нет, да и сил у неё нет, если честно.

– Филипп Иванович, а о ком идёт речь? – озаботилась Таня.

– О сове. Сова из рода присказочных, – вздохнул Соколовский.

– Из какого? – Таня изумлённо смотрела на начальство.

– Есть такие совы – присказочные, они, как правило, невелички, но со своими особенностями… Тут они очень редко встречаются. И вот с одной такой случилась беда, – Соколовский заторопился к выходу, кивком поманив с собой Крамеша.

– Поехали, съездим за ней, – приказал он, а потом обернулся на Татьяну и норушь:

– Шушана, будет нужна тёмная комната. Таня, закажите насекомых. Ну, которые требуются для мелких сов.

«Вот… только сверчков и тараканов мне и не хватало! А ещё зофобаса и мучника!» – вздохнула про себя Таня, отправившись делать заказ.

Соколовский вернулся вечером вместе с Крамешем и маленькой совой, которая сидела на руке актёра, крепко вцепившись в его рукав когтями и зажмурив глаза.

Сову он отнёс в указанную Шушаной комнату, посадил там на спинку деревянного стула, что-то ей сказал и вышел, плотно закрыв дверь, а потом повернулся к Татьяне.

– Так, сначала про сову – это, как я вам уже говорил, при́сказочная совка. От слова присказка… Ну, помните: «Летела сова, большая голова, летела, летела, на пенёк