Воды, омывавшие северные окраины Японской империи, считались второстепенным театром боевых действий, поэтому присутствие там крупных современных боевых кораблей противника признавалось маловероятным, особенно теперь. Исходя из этого, проведение небольших десантных операций восточнее Сахалина, не дожидаясь ввода в строй «сокрушителей Сасебо», еще только начавших свой ремонт, считалось возможным. Так что изначально вся операция по захвату Шикотана, Итурупа и Кунашира планировалась, опираясь лишь на старые и вспомогательные корабли.

Но для ее начала требовалось дождаться подтверждения этих предположений и ввода в строй броненосцев Небогатова, которым предстояло осуществить убедительную демонстрацию в проливе Цугару для отвлечения внимания от основного направления и обеспечить общее прикрытие столь дальней вылазки.

Одновременно с выходом «Николая» и «Наварина» на испытательные пробеги и отстрел артиллерии после ремонта на Сахалин ушла депеша с приказом о завершении учений и сосредоточении назначенных к высадке войск в Корсакове, со всеми обозами. Туда же отправили новые вспомогательные крейсера «Кубань» и «Рион». Они сопровождали выделенные для проведения операции «Иртыш» и «Воронеж», принявшие военный груз. Подготовка к броску на восток вступила в завершающую стадию. Ждали только приказа.

К концу августа, как только появились достоверные сведения о привлечении всех сил японского флота к охране оживавших грузоперевозок между метрополией и материком, в штабе посчитали, что наступил самый подходящий момент, чтобы начать выдавливать японцев с Курильских островов. К тому же этого требовали и сроки, обозначенные в приказе из Санкт-Петербурга об обеспечении максимальной безопасности северо-восточного маршрута.

Выделенный для этого дела 29-й пехотный полк из состава 8-й Восточно-Сибирской дивизии гарнизона крепости Владивосток, в строжайшей тайне перевезенный в порт Корсаков, уже закончил подготовку. С середины месяца отрабатывались приемы высадки на необорудованное побережье. При этом полковник Петров гонял не только свои строевые батальоны, но и штаб, не делая поблажек ни в чем.

Даже когда в ходе одной из тренировочных высадок заведующий хозяйством подполковник Ганин, поскользнувшись на камнях, сломал левую руку, тренировки не прекратились. Самого Ганина после этого, конечно, оставили на хозяйстве в Корсакове, во главе нестроевой роты, изрядно разросшейся за счет увечных. Ее прежнего командира поручика Полонского такой вариант не особо обрадовал, поскольку он из-за этого переводился в 1-й батальон на вакантную должность и отправлялся в десант. Но на Сахалине, в отличие от Владивостока, у него покровителей не было, так что пришлось скрепя сердце расстаться с мыслью геройски пересидеть остаток войны в каком-нибудь тихом гарнизоне.

Планом предполагалось перебросить на острова Кунашир, Шикотан и Итуруп по одному батальону из состава 29-го полка, а четвертый, оставшийся, использовать для усиления гарнизона южного Сахалина. Но по итогам подготовки, строевые роты из четвертого батальона более чем на две трети «раздергали» для восполнения штатной численности десантных частей и формирования пластунских команд, придаваемых им в усиление.

Как только получили приказ, полк покинул расположение учебного лагеря в окрестностях озера Тунайча, куда перебрался с глаз долой после «журналистского нашествия», и маршем прибыл в Соловьевку. Оттуда по телеграфу уточнили время прибытия пароходов, назначенное на 6 сентября, и встали на отдых, приводя себя в порядок, имея еще один день в запасе.

Когда в гавань порта Корсаков вошли вспомогательные крейсера «Кубань» и «Рион», ведя с собой оба транспорта, батальоны уже ожидали погрузки на берегу, так что крейсера сразу приступили к приемке войск. Раскрепленные на их палубах еще во Владивостоке пушки 8-й и 10-й пехотных артиллерийских бригад, выделенных для поддержки высаживаемых частей, даже не трогали.

А пароходы тем временем, стоя у причала, выгружали доставленные грузы, в том числе боеприпасы, предназначавшиеся сахалинскому гарнизону, два дивизиона осадной крепостной артиллерии, укомплектованных шестидюймовыми пушками в сто двадцать и двести пудов на колесных лафетах, и два крепостных дивизиона полевой артиллерии. После чего также принимали пехоту.

Поскольку здешние воды в это время года довольно неспокойны, а оборудовать суда должным образом просто не успели, людей размещали максимально свободно во всех подходящих помещениях. Размеры транспортов и вспомогательных крейсеров это вполне позволяли. За соблюдением графиков и схем погрузки следили строго, не допуская путаницы. Кое-какой опыт в этом деле успели накопить, так что дело спорилось. К утру 8 сентября конвой был готов к походу.

На «Кубань» и «Рион», также принявшие свою часть пехоты, возлагалась задача охраны транспортов с войсками на переходе и обеспечение высадки в наиболее укрепленных местах. В прикрытие конвою выделялись еще и три истребителя Андржиевского, уже закончившие ремонт. Они пришли в Корсаков позднее, но до окончания погрузки успели принять уголь и воду по усиленной норме.

Все, бывавшие в этих глухих местах ранее, отмечали, что возможности порта по переработке поступающих грузов и обслуживанию судов заметно возросли. Пристань расширили, а на берегу начали возведение новых обширных складов. Число барж и наливных ботов увеличилось минимум вдвое, и их строили еще. Заложили слип для обслуживания малых судов, а рядом с ним мастерские. Организовывались таможенное, пограничное и полицейское ведомства. Появилась портовая кантора со своей лоцманской службой. Так что портом Корсаков теперь был не только на бумаге.

Вечером этого же дня десантная группа Курильских островов, провожаемая тральным караваном, покинула гавань, взяв курс на юго-восток. Выход из залива обеспечивали три трофейные браконьерские парусно-винтовые шхуны. Но за мыс Анива они не совались. С востока шла тяжелая волна с дождем и порывистым ветром. Ей навстречу и повернул конвой.

Предполагалось, уйдя восточнее, подойти к районам высадки вдоль Курильской гряды со стороны Камчатки, чтобы обойти возможные дозорные линии перед проливами. Остаток ночи в Охотском море прошел совершенно спокойно, так же как и следующий день. Но встречный ветер и волна сильно замедлили продвижение. Чтобы транспорты и вооруженные пароходы, «перекрещенные» в крейсера, успели выйти к намеченным объектам атаки на Итурупе и Кунашире на рассвете, едва достигнув 148-го меридиана, повернули на юг и к закату уже видели прямо по курсу далекий купол вулкана Чирип на одноименном полуострове. По мере приближения стал различим и почти сливавшийся с ним второй, дальний, пик, принадлежавший вулкану Богдан Хмельницкий. Их высота была почти одинаковой, но форма разной, что особенно подчеркивалось лучами садившегося солнца, освещавшего их западные скаты.

Примерно определив по ним свое местоположение, отправили вперед миноносцы. Они благополучно достигли мыса Брескенс, самой северной оконечности полуострова Чирип, осмотрев побережье к востоку и западу от него. Никаких признаков японского присутствия не обнаружили, о чем и сообщили по радио. С приближением конвоя на флагмане Андржиевского зажгли узконаправленный зеленый огонь на мачте, вместо маяка.