– Несмотря на то, что отца выгнали из корпорации, он до сих пор переживает о ее судьбе и постоянно засоряет мне мозг этой информацией, – подруга хотела сказать непринужденно, но получилось как-то грустно, и она тут же, почувствовав себя некомфортно, быстро затараторила: – Папа также считает, что компанию кто-то хочет прибрать к рукам. Причем настрой очень решительный.

– А это возможно? – неуверенно спросила, скорее всего, себя, чем подругу, и продолжила размышлять вслух: – Разве что, если…

– Большинство пакета акций не у Роберта, – продолжила мою мысль девушка и неожиданно серьезно сказала: – На самом деле влип этот Роберт не по-детски. Ведь, если бы не он, компания давно бы уже оказалась в чужих руках. Даже не ясно в чьих! А он вроде как… преграда…

– Преграда… – эхом повторила я слова девушки и откинулась на сидение, рассеянно глядя куда-то в пустоту. Ведь, не смотря на всю злость на Роберта, он не заслуживал смерти. Да, я больше не желала быть с ним, но это не значит, что вмиг перестала испытывать к нему чувства.

В тот момент мне как никогда хотелось иметь родителей, которые могли бы "навязать свое мнение", как часто говорят дети. Но этого мнения мне, как оказалось, не хватает. Несмотря на все усилия, из-за отсутствия жизненного опыта и мудрости я не могла справиться с чувствами к Роберту и выстроить по отношению к нему правильную манеру поведения.

Я постоянно повторяла себе, что все будет хорошо, но понимала, что моему мужчине грозит опасность… Внезапно мысль, что сегодня я видела его в последний раз, стала нестерпимою. Скупая слеза сквозь презрение к себе и растоптанные чувства все же скатилась по щеке, прежде чем я успела ее смахнуть.

"Эх, была ни была!" – согласился на наименее эмоционально затратный вариант внутренний голос, и я уже вслух сказала Тане:

– Ты можешь отвезти меня сейчас к… отцу?

Не знаю, связано ли это с моим подсознательным желанием иметь родителей, но адрес на бумажке я запомнила наизусть. Признаться, для меня стало неожиданностью, что мой "отец" живет за городом, как показал навигатор, и мы с Таней как раз направлялись в нужную сторону. Возможно, это судьба?..

Дом Романа Усачева был последним в громадной череде хрущевок. Мы остановились недалеко от первого подъезда и молчали, ожидая, пока кто-нибудь нарушит многозначительное молчание.

Мои подруги всегда думали, что родители для меня больная тема, но я была с ними не согласна. Можно ли любить конфеты, если ты их никогда не ел?

– Какая, говоришь, у него квартира? – тихо спросила Таня, и я дернулась от ее разрушающего мои глубокие мысли голоса. – Четвертая?

– Угу… – выдавила из себя я и прищурилась, чтобы рассмотреть синюю табличку возле входа с перечнем квартир сквозь тусклый свет фонаря. Мое сердце замерло, когда я поняла, что мы как раз припаркованы около нужного подъезда. – Танюш, ты пойдешь со мной? Понимаю, это не очень уместно, но мне страшно…

Девушка промолчала, и я с удивлением повернулась к ней, увидев, как та внимательно всматривается в окно на первом этаже, где слабо горел свет и молодая девушка орудовала около старенькой советской плиты. Так подробно рассмотреть картину удалось благодаря отсутствию штор и тому, что наше авто было как раз напротив.

– Вот это твоя квартира! У меня бабушка в таком доме жила, и я посчитала по… – девушка замолчала, в который раз обрывая свою же мысль, когда на кухню вошел тот самый Роман. Мужчина подошел к блондинке и, что-то нежно прошептав ей на ухо, сел на стул около столика, принявшись есть нарезанные огурцы, ожидая полноценного ужина. – Это твой предполагаемый отец, да? Похоже, это его дочка… Может, немного старше тебя.

Было больно смотреть на подобную картину, так как я всегда придумывала абстрактным родителям уважительную причину отдать меня в "Люси", но раз Роман смог воспитать взрослую девушку самостоятельно, возможно, даже мою сестру, то по какому принципу они, родители, решили отдать меня в детдом? Почему не ее? Как проходил этот конкурс? Они кидали монетку?

Снова почувствовав себя полной идиоткой, я решила, что не могу довериться человеку, который умолчал о такой "незначительной" детали, как проживание с дочерью в квартире. На самом ли деле он станет моим советчиком и другом, или я просто приобрету в жизни больше проблем с появлением в ней Романа?

– Нет. Прости, Таня… Я не пойду внутрь. Я не готова… – хрипло прошептала я, обнимая себя руками от внезапно возникшего в теле озноба. Решив поджать колени, я совершенно забыла о бутылке вина на них и чудом успела поймать ее до удара о пол. Сбросив с себя внезапно накатившие негативные эмоции, весело посмотрела на обеспокоенную Таню и задала самый странный и неправильный в своей жизни вопрос, отключив логику и здравый рассудок напрочь: – Давай выкинем это из головы и отметим мое возвращение в "женский монастырь", то есть домой?

– Лучше твой внезапный отъезд! – настойчиво поправила подруга, и я растерянно кивнула, понимая, что это единственный выход из сложившейся ситуации, дабы не вернуться в клетку к Роберту снова.

– Но ты пить не будешь все равно! – напомнила я подруге, многозначительно посмотрев на руль, и тут же добавила, глядя на ее сцепленные в тонкую линию губы и прищуренные глаза: – Давай вернемся и там недалеко от дома отпразднуем. Так я буду спокойна за тебя…

Мы решили доехать до Москвы и остановиться где-нибудь недалеко от квартиры, но подальше от Роберта, где мы могли бы спокойно выпить вино в машине, а потом без проблем доехать до дома, не преодолевая при этом полгорода.

Лучше места, чем в пяти минутах ходьбы от Красной площади, Таня придумать естественно не смогла. Видимо, дочь депутата из нее не сможет изгнать даже самый сильный маг.

Мы выключили свет в авто и принялись передавать по кругу пресловутую бутылку, сетуя на жизнь и на засранцев-мужчин. Не знаю, что это было за вино, но ударяло в голову после одного глотка так, как будто пили настоящий самогон.

Между тем, мне алкоголь помог расслабиться и скинуть тяжелый камень с души, превратив в беззаботную девятнадцатилетнюю девушку, которая волнуется только о проблемах подруги с парнем:

– Понимаешь, дело не в том, что я ему не нравлюсь. Я нравлюсь всем! – смело заявила мне захмелевшая Таня и, размахнувшись бутылкой, едва не зарядила мне ею в лоб. – Моя подруга заметила его первая, и я просто не могу его у нее увести. Потому что это будет… предательство… ик… ой… Я, может, сучка, но не предательница!

Время шло быстро и незаметно под пеленой ничего не значащих разговоров и крепким градусом вина. Нас почему-то не клонило в сон, поэтому мы продолжали делиться всякой пьяной ерундой друг с другом, пока в голову подруги не пришла "гениальная" мысль.

– А поехали в клуб, а? Хоть один раз вместе туда сходим! – радостно завопила Таня, допивая последние капли из бутылки и откидывая ее небрежно в сторону. – Пррррошу!

Мысли собрать в кучу оказалось крайне сложно, они разбегались намного шустрее, чем я успевала ухватиться хоть за одну, но даже сквозь дымку помутненного сознания и подаренное алкоголем безразличие ко всему все еще помнила, что отчаянно не любила клубы и громкую музыку. Нет, скорее она меня пугала и заставляла чувствовать себя маленьким мышонком в клетке, где уйма народу ведет себя непозволительно развратно, веселясь и развлекаясь в атмосфере, в которой мне хочется провалиться сквозь землю.