– А у меня есть другой вариант! – запрыгивая с ногами на сидение, воскликнула я расплывающейся перед глазами подруге. – Меня один мужик с работы в бар звал! Кажется… "Яйцо" называется… Ик! Короче, там что-то типа кооператива… Или корпоратива… Точно не помню. НО! Музыка будет точно!

Голова закружилась от такой резкой смены положения тела, и я снова откинулась на мягкое сидение, посмотрев на засыпающую на месте водителя подругу.

– Едем в "Яйцо". Чего ты сразу не сказала про мужичка… – сонно пробормотала она, а затем, немного скривившись, спросила: – У тебя нет прав, но я знаю, что ты умеешь водить машину… Может, ты сядешь за руль, а? Я пила больше тебя и имею право на отдых!

Черт, это звучало как вызов!

Не говоря больше ни слова, я вылезла из машины и перешла на водительское сидение по улице, передвигаясь очень медленно и опираясь на авто, как на поручень, пока Таня перелезла на мое кресло внутри.

Едва подруге папа купил машину, как та принялась обучать нас, ее верных подруг, основам вождения, дабы не она была всегда на вечеринках единственным трезвым как стеклышко человеком. Так что теперь, окончательно потеряв связь с мозгами, я с удовольствием села на водительское сидение и медленно, словно черепаха во время забега, поплелась к намеченному бару.

Понятия не имею, что за волшебное вино купила подруга, но я уже ощущала себя пятнадцатилетней девочкой, которая сбежала ночью от родителей и ей срочно нужно провернуть что-то очень крутое и… очень-очень глупо-запретное.

Добрались мы, когда уже почти расcвело, так как, оказалось, называлось заведение не Яйцо", а «Желток», но, слава Богу, чертов бар работал круглосуточно. Второй проблемой стал беспробудный сон Тани, несмотря на орущую в салоне музыку.

Спустя двадцать минут тщетных попыток привести ее чувство, плюнула и пошла внутрь сама, зная, что подобного порыва в моей жизни никогда больше не повторится.

Интерьер в середине был… желтым. Пожалуй, это все, что мне удалось отметить в моем сонно-пьяном состоянии. Да, я понимала, что едва стою на ногах, но это почему-то не останавливало, а только прибавляло энтузиазма. Ведь со мной такое происходило впервые в жизни!

– Вина! – плюхнувшись на деревянную стойку, громко попросила я бармена и положила на стол сто рублей, позаимствованных из портмоне Тани.

– Простите, но самое дешевое вино в нашем заведении за сто грамм стоит пятьсот рублей, – спокойно сказал мне мужчина, едва глянув на смятую купюру.

На голую талию внезапно легла чья-то теплая ладонь, заставив вытянуться струной и в мгновение ока протрезветь. В голове уже всплыли картинки с первым наказанием в доме Роберта, и я перепугано обернулась, но облегченно выдохнула, увидев там недавнего знакомого Павла.

– Бокал самого лучшего вина даме! – весело подмигнув мне, сказал парень бармену, протянув тому пятитысячную купюру и даже не пытаясь забрать сдачу. Сколько же они, работники, получают у Роберта, если могут так разбрасываться деньгами?! Пока я задавалась этим вопросом, Павел, прокрутив меня на барном стуле к себе лицом, тихо прошептал, немного наклоняясь в мою сторону: – Я знал, что ты придешь… Это было написано у тебя на лице, и поэтому я все еще тут. Я сразу понял, что у нас все взаимно.

Осознав, что мужчина начинает втягивать меня в очередные мутные отношения, начала слабо протестовать, отчетливо понимая, что в таком состоянии он, по сути, мог сделать со мной все, что душе угодно… И это вернуло здравый рассудок окончательно и бесповоротно, вместе с мыслью, что Роберт находится через дорогу. И хоть сейчас было раннее утро, но я могла случайно столкнуться с ним и вернуться обратно в его логово.

– Я пойду домой, – протараторила я Павлу, быстро соскакивая с места, но подвернула ногу в маленьких кроссовках и упала. Ну, или упала бы, если бы Павел не подхватил меня под ягодицы, буквально прижимая к себе так сильно, что дышать стало тяжело. – Прошу, отпусти меня. Мне пора. Моя подруга…

– Твоя подруга подождет, пока ты станцуешь со мной… – томно перебил меня вконец обнаглевший знакомый, вцепившись в мою попу, как в ветку перед падением в пропасть. – Послушай музыку! Все грязные девочки, как ты, любят Sia.

Пытаясь унять нарастающую панику, я помимо воли действительно оценила медленный кавер на песню Sia, но, к сожалению, ситуацию это мою никак не меняло. Еще немного – и парень сам залезет ко мне под лосины, а я даже сопротивляться не могу в моем "ветреном" положении.

– Полина, Вам следует пройти со мной! – услышала я внезапно знакомый голос за спиной, и мой партнер испуганно замер, глядя куда-то мимо меня с выпученными глазками и без былой самоуверенности.

Мимолетное замешательство помогло мне вырваться из цепкой хватки замершего мужчины и буквально навалиться на охранника… моего лично-Робертовского охранника! Взглядом я начала искать по залу самого Шаворского и сразу нашла… Причем не благодаря своей прекрасной интуиции или зову любви, я просто ощутила знакомый холодок, превращающий в лед все, на что он направлен и укололась, как об айсберг, поморщившись от резкой боли.

Роберт стоял с двумя личными охранниками в свежем костюме около самого входа и, пройдясь по моему телу безразличным, полным презрения и ненависти взглядом, остановился на лице.

Этот взгляд… Я ощутила себя мебелью, предметом интерьера, потому что именно так, свысока и мимолетно, рассматривают торшер или шкаф, но не девушку, с которой ты спал совсем недавно. Мне казалось, он даже не успел ничего увидеть и, сразу отвернувшись к моему охраннику, просто кивнул. Тому было достаточно такого сигнала, чтобы спокойно повести меня под руку в сторону выхода.

Сопротивляться я смысла больше не видела – что может сделать одна пьяная девушка против целой оравы мужчин? Так что, пройдя мимо Шаворского гордо и с достоинством, не удостоив его ни одним взглядом и словом, спокойно проследовала за моим туманным и пугающим будущим, которое снова привело меня на личный этаж Роберта и заперло в его спальне. В этот раз надежно.

Было не по себе, так как я понимала, что Шаворский не простит меня и не захочет слушать, но время быстро приближалось к шести утра. И в какой-то момент я просто легла на кровать, решив ждать приговора хотя бы в комфортном для ноющего тела и раскалывающейся головы положении. Радовало хотя бы то, что Таню никто не тронул. Когда меня усаживали в машину, я краем глаза увидела, что она спокойно себе спит на пассажирском сидении.

Стараясь настраивать себя на позитив, я провалилась в глубокий, но очень тревожный сон, чтобы вскоре подскочить на кровати как ошпаренная. Только спустя несколько минут судорожных оглядываний по сторонам и попыток понять ситуацию сонной головой, увидела черную коробку с кучей хлыстов, всяких жгутов и повязок около кровати. В метре от нее стоял Роберт все в том же костюме, но без пиджака и с высоко закатанными рукавами.

Медленно и осторожно подняв на него взгляд, я остолбенела. Думаю, именно так смотрит палач на свою жертву перед казнью.