– Тише, – предупредил актера Лавров. – Не пугайте посетителей.

Тот наколол на вилку остывший пельмень и отправил в рот. Ему потребовалась пауза, чтобы собраться с мыслями. Беседа принимала неожиданный оборот.

– Полина даже женщинам нравилась?

Митин жевал, обдумывая ответ.

– Представьте, да. Лихвицкая, например, ее обожала. Но это не то, что вы думаете.

– Никаких лесбийских наклонностей?

– Должно быть, неосознанная страсть толкала Лиду на чрезмерное восхищение Жемчужной. Это бросалось в глаза, раздражало… Однако ничего большего между ними не было. Полина относилась к типу женщин, которые ориентированы исключительно на сильный пол.

– Она приглашала вас к себе домой?

– Нет… с какой стати? У нас не принято ходить друг к другу в гости. Дни рождения и праздники мы традиционно отмечаем в театре. Заказываем угощение в пиццерии или приносим с собой.

– А Лихвицкая тоже вас не приглашала?

Лавров понимал, что если «служанку Клеопатры» убили, то она сама впустила убийцу в квартиру. Выходит, знала его. Либо имела привычку открывать дверь кому попало. Однако криминалисты не нашли на месте происшествия следов борьбы, а на теле – следов сопротивления. Получается, жертва не опасалась своего палача. Но как тот уговорил ее залезть в ванну?

«О чем я? – возразил себе Лавров. – Лихвицкая была пьяна… а пьяному, как известно, море по колено!»

– На что вы намекаете? – насторожился актер. – Я всегда питал к Лидочке дружеские чувства. Я…

– Не волнуйтесь. Никто вас не обвиняет.

– Мне вообще нравится Тамара! – выпалил Митин. – Наримова! Будь она не такой заносчивой, я бы рискнул приударить за ней. Но она в мою сторону не глядит. Ей богатого мужа подавай! В этом они с Полиной схожи. Красивые женщины любят шик. А на актерскую зарплату не разгонишься…

Он приуныл и опустил голову, ковыряя вилкой холодные пельмени.

– Кто-нибудь из сотрудников театра ухаживал за Жемчужной?

– Все… и никто. Каждый тайно вздыхал по ней… даже режиссер. Я уже говорил, – это ритуал: влюбляться в ведущую актрису. Полина всем улыбалась, позволяла себе невинный флирт, не больше. Сами понимаете, достойного конкурента Зубову среди нас не нашлось.

– Вы женаты?

– Был. Давно… Моя жена работала костюмершей в студии, где я проходил практику. Она была старше меня на пять лет. Этот брак лишил меня иллюзий. Любви, как таковой, не существует… женщины ищут хороший секс и большие деньги. К счастью, артист может пережить на сцене то, чего не обрел в жизни. В этом прелесть и проклятие нашей профессии. Когда познаешь великие страсти, размениваться на нечто мелкое уже не имеет смысла.

– Тот, кто хоть раз ощутил себя Антонием, – знатным римлянином, могучим воином и непревзойденным любовником, – уже не сможет стать обычным семьянином в пижаме и тапочках! – усмехнулся Лавров. – После блистательной Клеопатры ложиться в постель с костюмершей… дурной тон. Я угадал?

– Ваша ирония неуместна, – без обиды заявил Митин. – В принципе вы близки к истине.

И, выпрямившись, произнес нараспев: «Ведь счастье боги нам дают затем, чтобы низвергнуть после за гордыню[24]…»

* * *

Утром того же дня Санта привез Глорию в Москву, в ее квартиру на Шаболовке.

Новый консьерж не узнал жиличку. Пришлось назвать фамилию и показать ему ключи от квартиры.

– Голицына? – бестолково моргал он.

– Это моя девичья. По мужу я была Зебрович.

– А-а! Понял…

Вопреки его заявлению, было видно, что он ни черта не понял.

– Желаете подняться вместе со мной на седьмой этаж? – предложила она.

– Я вам верю, – сдался консьерж.

Санта остался ждать хозяйку в машине у подъезда. Глория сказала ему, что сама справится: хочет забрать кое-какую одежду. Будет всего одна сумка или того меньше.

В квартире, где все хранило память о ее недолгой супружеской жизни, Глорию объял трепет. Казалось, она каким-то чудом перенеслась в прошлое. Вот-вот из гостиной раздастся голос Толика, запахнет его туалетной водой и виски…

В баре все еще стояла батарея бутылок с разными сортами виски, собранных покойным мужем. Глория к ним не прикасалась.

Она, не снимая сапог, прошла к ореховому шкафу и распахнула створки. Мать честная, сколько же она накопила тряпья! На вешалках висели платья, костюмы, пиджаки, блузки, юбки и брюки всевозможных расцветок и фасонов.

– Так-с…

Глория деловито приступила к осмотру богатого гардероба. Она отобрала все светлое, – молочно-белый костюм джерси, шарф и пальто. Сапог и перчаток подходящего оттенка не нашлось. Придется купить…

Шляпные коробки лежали на антресолях. Без стремянки в них не заглянешь. Глория решила не тратить время и заехать за шляпой в магазин.

Примерила у зеркала костюм, – сидит как влитой, только в груди слегка тесен. Неужели у нее вырос бюст? Похоже, стряпня Санты и натуральные продукты идут ей на пользу. Белый шарф с кистями и короткое пальто «летучая мышь» придали ее облику утонченную элегантность.

– Хм… неплохо…

Санта ахнул, когда она выпорхнула из парадного, словно Снегурочка. Только обувь из коричневой замши и такая же сумочка портили картину.

– Жаль, что Рождество закончилось, – протянул он, подавая ей руку и помогая сесть в «аутлэндер». – Из нас получились бы потрясающие Дед Мороз и Снегурка.

– Да, жаль…

Он подвез хозяйку к магазину, где та выбрала себе высокие кремовые сапожки, перчатки из белой кожи, сумочку и шляпу с большими полями.

– Я почти готова, – радостно улыбалась Глория, вертясь перед большим зеркалом в торговом зале. – Не хватает золотого браслета… но это мелочь.

Она аккуратно собрала волосы в пучок и закрепила сзади перламутровой застежкой.

– Теперь то, что надо!

Санта встретил ее удивленным возгласом.

– Вы точь-в-точь та артистка, которая недавно приезжала к нам!

В машине Глория нанесла последние штрихи, – подкрасила глаза, губы и щеки.

– Поехали! – скомандовала она.

– Куда?

– В подмосковный поселок Летники. У тебя есть карта?

Запасливый великан обзавелся несколькими картами. Но мечтал о навигаторе.

– Карты пора списать в утиль… – буркнул он, прогревая мотор. – Кое в чем стоит идти в ногу с техническим прогрессом.

Глория промолчала. Она входила в образ, представляя себя Полиной Жемчужной…