Ни одной женщине Давид не позволял так с собой обращаться, но эта… эта вила из него верёвки, и он не мог сопротивляться, а что ещё хуже — не хотел.

До определённых пределов, конечно.

Он сделал вид, что наклонился за брюками, а сам рывком подхватил её на руки.

Ему было плевать, чья комната окажется на пути первой. И есть ли там кровать. И всё, о чём думал, когда запланировал этот брак, сейчас, когда держал её на руках и свадебный венок в её волосах щекотал шею, не имело значения.

Ему всегда было плевать, сколько мужчин до него было у женщины в его постели, но эта… он подыхал от ревности, когда уговаривал себя, что он не первый, к кому отец её подложил. И боялся знать кто они, те другие, потому что обязательно внёс бы в свой расстрельный список и нашёл бы способ нарваться на конфликт. К счастью, детектив нашёл лишь одного, что засветился в отношениях с Александрой Квятковской. Давид знал, где его найти. И не смог отказать себе в удовольствии — уже прошёлся по банку, в котором работал парнишка, примял задницей бумаги на его столе, на что тот только заискивающе улыбался. И ждал удобного случая расспросить Алекс об этом хмыре.

Сейчас был точно неудобный. Да и плевать уже на хмыря — он больше никто.

Давид спрашивал Алекс про свободные отношения, а сам не знал, как объяснить, что не может представить с ней никого, кроме себя самого.

И он бы с радостью унёс её сейчас в пещеру, поднял на неприступную башню, утянул в самую глубокую берлогу, запер на сотни замков, лишь она принадлежала ему одному. Да, собственно, он так и сделал — надел на неё обручальное кольцо.

Вот что творят с людьми даже фиктивные свадебные церемонии — будят древние инстинкты и откровенно сносят крышу.

— Не хочешь знать, что тебя ждёт в следующем туре? — спросила Давида его легкомысленная кокетка, болтая ногами у него на руках.

Он захлопнул ногой дверь в свою комнату. Уложил её на кровать. Навис, упираясь руками.

— Я постараюсь угадать, — ответил Давид и накрыл её губы своими.

Чёртово платье: крючки, пуговицы, застёжки, завязки. Тот, кто их придумал, наверняка подрабатывал режиссёром квестов на выживание. Но если бы Давид был участником такого квеста, наверняка вышел бы в финал — он справился меньше чем за минуту. Зарылся лицом между её грудок — и пропал, вдыхая запах. Заскользил губами вниз, прижался к холмику живота.

— Привет, малыш! Это твой папа, — сказал он тихо.

А про себя добавил: «Прости, но мне сейчас очень, просто невыносимо нужна твоя мама. Я ненадолго».

— Малыш? — удивилась Алекс. — Откуда ты знаешь, что он мальчик? Может, она девочка.

Алекс выгнулась, когда Давид прошёлся пальцами по краю трусиков

— Это мальчик, — улыбнулся он, и давая понять, что об этом они поговорят позже, отодвинул в сторону кружево.

Глава 53

Он хотел её невыносимо. Но ещё больше хотел, чтобы сейчас ей было хорошо.

Теперь он знал, почему она ведёт себя так странно, словно не знает, как реагировать на его откровенные ласки, словно открывая для себя собственное тело. Она и не знала. Конечно, наверняка хоть раз и ласкала себя сама, но это другое. Это совсем не то, когда у твоих ног мужчина, который знает, что делать.

Алекс выгнулась, напряглась, застонала. Она хватала ртом воздух, неминуемо двигаясь туда, куда он её вёл. И Давид знал, что ещё чуть-чуть — и она вырвется вперёд в этом соревновании. Но не мог ей позволить оказаться на финише без него.

Дрожь их тел, ставших одним, сказала всё за них.

Ни одну женщину он не ощущал так, ни с одной не чувствовал себя, словно она одна на свете и других больше нет, что, по сути, было правдой. После неё все они перестали существовать для Давида. Словно поблекли, выцвели, стёрлись из памяти, рассыпались сухим песком. А он вернулся домой из дальних странствий. Он так долго его искал, свой дом, и наконец нашёл.

Мучительный спазм прошёлся по ним искрящим разрядом. Давид вжался в Алекс, завершая самый древний в мире ритуал — ритуал зарождения жизни, а потом обмяк.

— Алекс Гросс, — лёжа на спине и глядя в потолок, сказал он, пробуя на вкус её новое имя.

— Давид Гросс, — повторила она его интонацию. — С кем бы ты ни соревновался, определённо ты победил, — улыбнулась она. — Но у меня остались вопросы. По свободным отношениям.

— Помнишь, я говорил, что никогда не бросаю слов на ветер? — улыбнулся он.

— Может быть, — загадочно ответила она.

— Только что при свидетелях я дал тебе клятву. Я не даю клятв, которые собираюсь нарушать. И жду от тебя того же. Я ответил на твой вопрос?

Она резко села. Волосы рассыпались по плечам, растеряв шпильки, и частично скрыли её обнажённое тело, придав вид одновременно первобытный, ветхозаветный и отчаянный.

— А как насчёт другой твоей клятвы? — спросила она тоном, означающим, что пришло время поговорить.

— Какой, крокодил моей души? — поднялся на локтях Давид.

— Сам ты крокодил, — фыркнула она.

— Ну, если не нравится, — улыбнулся Давид, — могу звать тебя, например, капкан. Капкан моей души, как тебе?

— Супер! Капкан — это же крысоловка? — усмехнулась она. — Мне подходит.

Давид засмеялся.

— Так о какой другой клятве ты хотела меня спросить?

— Ты поклялся отомстить моему отцу, — ответила она. — Поклялся забрать всё, что ему дорого. И ты женился на мне. Это тоже часть твоего плана? — Алекс мучительно всматривалась в его лицо, словно ждала от Давида другого ответа.

Но он был вынужден её огорчить:

— Я и не говорил, что это будет легко. Но давай перестанем делать вид, что мы влюблённая пара, а ответим друг другу честно: что мы делаем вместе?

— Занимаемся сексом? — спросила она.

— Да. И он чертовски хорош. Но ты не маленькая девочка, хоть и была невинной, когда пришла в мой кабинет, ты прекрасно понимала к кому пришла и зачем. Ты продавала себя и отчаянно торговалась, а мной двигал собственный интерес.

— Какой? — подскочила она и, схватив с пола платье, прикрылась им как шитом. — Оскорбить меня, унизить и выставить?

— И чем был плох этот план, если учесть, что два года назад точно так ты поступила со мной.

— Разве я тебя унижала?

— Ну-у-у, это нанесло определённый урон моему самолюбию, — Давид сел и поднял с пола рубашку. — Ты едва не кончила, когда я