– Эй, ты что?! – испуганно вскрикнул Виктор, понимая, что командир на его глазах превращается в берсерка. Но Пауль уже не слышал его, полностью слившись с управлением машиной, и матерящемуся сквозь зубы бортстрелку пришлось вернуться к своим обязанностям.

К этому моменту «Хаунд» противника уже пару раз приближался почти вплотную и, видимо, осознавая, что одинокий «Десмод» не может оказать ему сопротивление, начал наглеть. Пару раз он облетел вокруг штурмовика, даже не обращая внимания на следующий за ним ствол пулемета, а после пристроился в хвост и короткими очередями начал корректировать курс беззащитной машины.

Резкий маневр, уводящий ганбот с линии огня, стал для него неожиданностью, но через секунду пилот конфедератов смог сориентироваться и бросился в погоню. По скорости «Хаунд» явно превосходил преследуемый «Десмод», но последним в данный момент управлял самый безумный пилот альянса.

Ганбот выдавал невероятные виражи, закладывал фигуры высшего пилотажа, вращаясь, делая петли, резко замирал на месте и вновь набирал скорость, после чего начинал падать вниз, словно внезапно отказали двигатели, не выдержав подобных издевательств. При таких условиях пилот конфедератов еще хорошо держался. Он умудрялся настигать противника и продолжать свои попытки загнать его на нужный курс. В ответ Пауль попытался совершить таран, и лишь недостаток скорости не позволил ему завершить успешно этот маневр. «Хаунд» моментально разорвал дистанцию, но тут же вернулся обратно, видимо, воспринимая происходящее как веселую игру.

Что же касается Виктора, то он, ругаясь на всех известных ему языках, с невероятной скоростью перебирал механизм заклинившего «Самсонова». Причем в данный момент его больше беспокоил не вражеский огонь. Это можно было назвать привычным делом. Но вот безумие командира, превратившего боевую машину в дикий аттракцион, его изрядно пугало. Кроме того, экстремальная манера пилотирования никак не давала ему нормальной возможности довести пулемет до кондиции. Рискуя каждую секунду растерять запчасти по всей кабине, он выскабливал забившую механизм смазку.

Больше всего Виктора волновал вопрос времени. Несмотря на то что противника явно увлекла новая игра, в какой-то момент она вполне могла ему надоесть, и тогда предупреждающий огонь превратится в прицельный. Стрелок сквозь зубы возблагодарил небо за то, что на машины поставили не эти новомодные СТ-17, которые, как ему говорили, обладали лучшей баллистикой, но вот разобрать механизм без специальных инструментов было просто невозможно. И, продолжая краем глаза поглядывать в сторону мечущегося вокруг «Хаунда», он приступил к сборке, искренне надеясь, что на этот раз проверенное оружие не откажет.

Шварц попытался повторить попытку тарана. Судя по реву, издаваемому пилотом в этот момент, перед собой он видел отнюдь не вражеский ганбот. Возможно, он представлял себя рыцарем из старинных легенд, идущим с копьем на дракона. Или же одиноким гарпунером, пытавшимся захватить облачного кита. Виктору оставалось только верить в то, что ему удастся привести командира в чувство и что тот после подобных подвигов сохранит способность управлять машиной.

«Хаунд» мелькал в перекрестье прицела. Судя по тому, что он прекратил стрельбу, надежда на захват покинула пилота, и теперь тот намеревался покончить с играми одной длинной очередью. Уверенность в том, что штурмовик не может оказать ему нормальное сопротивление, сыграла дурную шутку с конфедератом. Тот подошел слишком близко, не подозревая о том, что сам уже оказался на мушке.

– Давай, зараза, не вертись, ты, небесная отрыжка! – Виктор сосредоточенно выжидал нужный момент и наконец сумел его дождаться. На какую-то пару секунд «Хаунд» словно застыл, видимо, собираясь открыть огонь, но в то же мгновение короткая огненная трасса соединила две кабины. Лобовой фонарь разлетелся на куски, и на мгновение глазам стрелка предстало тело пилота, разрываемое на куски крупнокалиберными пулями. Что касается вражеского ганбота, то какое-то время он продолжал полет по заданной траектории, но, теряя управление, начал потихоньку крениться вправо, уходя вниз к поверхности острова.

Подобное Виктору уже было неинтересно. Его больше заботил вопрос, каким образом приводить Пауля в чувство, но стоило ему повернуться, как сразу выяснилось, что данная проблема перед ним больше не стоит. Ганбот резко перестал выдавать кренделя, спокойно возвращаясь на прежний курс, а вместо рычания до ушей стрелка доносилось лишь тяжелое дыхание Шварца.

– Ты как? – осторожно поинтересовался он у командира.

– Нормально, – голос пилота звучал словно из могилы. – Интересный опыт, хотя повторять его больше неохота.

– Я думал, ты совсем уже заблудился в облаках.

– В какой-то момент мне самому так показалось. – Пауль вновь прорычал, но на этот раз звук вышел больше жалкий, чем пугающий. – Кстати, выношу благодарность за столь своевременное избавление нас от преследования. Еще бы немного, и я окончательно сорвался.

– Ты все видел? – На этот раз Виктор все же удивился. – А разве ты… – Он сразу замялся, пытаясь подобрать нужное слово. – Ну, не того?

– Почти. Пришлось срочно учиться тому, как удерживаться на грани безумия. И, как видишь, это удалось. Ну, почти удалось.

– А раньше ты этому не мог научиться? – Стрелок отвернулся, изучая ночное небо. В сложившихся условиях можно было ожидать новых сюрпризов. Что же касается Шварца, то он некоторое время молчал и лишь через пару минут смог произнести:

– Видимо, раньше мне не хотелось так сильно выжить…

Дальнейший полет проходил в глубоком молчании. Безумный бой изрядно вымотал экипаж, и теперь им приходилось беречь остатки сил, дабы без проблем добраться до крейсера.

За последние шесть дней они преодолели не более двухсот километров. Ничтожно малое расстояние для скоростного крейсера. Но увы, условия не позволяли, как раньше, выйти на простор, выжимая из машин все возможные единицы мощности. Вместо этого приходилось плестись по ночам, вздрагивая от каждого постороннего шума, прячась в первую попавшуюся щель.

Роджер зря показушничал, издеваясь над Фишером. Бравый адмирал не мог простить подобного унижения и принялся за дело с поистине невероятным размахом. Да, были и патрули, и поисковые группы, но все это для рейдеров являлось привычным злом. Самой главной проблемой для экипажа «Давыдова» была установленная против них сеть.

Осознав уровень угрозы, адмирал моментально сменил тактику. Где уговорами, а где чуть ли не прямыми угрозами он сумел реквизировать все имеющиеся под боком транспортники, после чего подвесил их над материком, на высоте километра-двух. Каждый из них находился на расстоянии прямой видимости от своих соседей и в случае чего мог подать сигнал, невзирая ни на какие помехи в радиосвязи. Итогом этой бурной деятельности стало то, что сетью оказалась накрыта довольно крупная территория.

Роджеру пришлось отказаться от первоначального плана устроить серию ложных нападений, дабы заставить ищеек искать их в иной стороне. В сложившихся условиях подобный трюк уже ничем не мог помочь. Пара неудачных попыток была тому примером. Четыре дня ушло на продумывание вариантов прорыва, но все упиралось в нехватку средств и отсутствие необходимой подготовки. Самые отчаянные предлагали захватить один из кораблей, дабы ни у кого из соседей не возникло подозрения, но после долгих размышлений капитан признал этот вариант слишком рискованным. Да и не было в команде спецов по скрытному проникновению на вражеское судно.