— Какое волшебное вино вы пьете… и даже без нашей Эрики, а ведь она больше всех имеет тут право все-все попробовать! Как будущая хозяйка! — пропела госпожа Тутс.

По гостям прошло легкое шевеление: надо же, новость за новостью!

— Барышня Эрика что-то не спешит порадовать нас своим присутствием. — сквозь зубы процедила побелевшая Марита.

— Так я ее потороплю! Должна же она познакомиться с нашей военной родственницей! — и подхватив юбки, госпожа Тутс ринулась вон.

— Какое счастье, что вы хотя бы в пожарной части не служили, дорогая Летиция! А то быть бы вам их пожарной родственницей! — сдавленно прошипела мне над ухом Марита, а я чуть не фыркнула хохотом прямо в вино. Пришлось поставить бокал и укрыться за салфеткой.

— Вы что… смеетесь? — теперь голос у Мариты был как у завязанной узлом змеи — шипит, но с трудом.

— Вы пошутили, дорогая невестка, я посмеялась. Или вы шутили, чтоб я заплакала?

За дверью столовой кто-то явно пререкался.

— Ступай немедленно, неблагодарная девчонка, и только посмей испортить все дело! — пронзительно завопила госпожа Тутс, дверь распахнулась и на пороге явилась сама госпожа. За талию она обнимала дочь… в моем платье. Которое я оставила ночью в шкафу вместо юбки и блузы.

— А вот и мы! — с торжеством заявила госпожа. — Представляете, какая глупая, не хотела одевать ваш чудный, чудный подарок, лорд Тристан! Девочка в нем выглядит так свежо!

Эрика невольно сморщила нос. Ну да, я же в этом платье в багажном отделении спала…

— Она теперь совсем как настоящая южанка, правда? Это так мило, что настоящие южанки одеваются совсем как столичные гувернантки, или там секретарши…

В наступившей тишине мой смешок прозвучал особенно отчетливо:

— Меньше слушайте лорда де Орво, госпожа Тутс — на самом деле южные герцогства еще не настолько обнищали!

Да-да, мне всегда говорили, что у меня страсть дергать тигра за усы. На службе ее постоянно приходится сдерживать, вот и стараюсь удовлетворить при любой возможности — иначе ведь лопнуть можно!

Тристан побагровел и резко отбросил салфетку:

— Довольно! Дорогая Эрика… я не буду возражать, если вы не станете носить этот… подарочек… от нашей семьи… — он с ненавистью посмотрел на меня. — Костас, подавайте чай… — поглядел на уже полупустые чашки на столе. — Кофе… Что-нибудь подавайте, Костас, а мы, с вашего разрешения, вас ненадолго покинем, лорды и леди, господа и дамы! Марита… Летиция… Извольте обе следовать за мной!

— Леди Летиция! — подрагивающий голос юного Сигурда задержал меня на пороге. — Я спросить хотел… а воинское звание у вас есть?

Я мгновение подумала, пожала плечами и сказала правду:

— Войну капитаном закончила.

И ушла, снова оставляя за собой глухую тишину.

— Не смей над ней издеваться! — прорычал Тристан, захлопывая за нами дверь кабинета.

— Это ты Марите, братец? — на всякий случай уточнила я.

— Марита не… — начал он и осекся, увидев, как вздернула бровь я, и занервничала жена.

Комната без ванны и даже без ночного горшка, стул в столовой…

А тут, в кабинете, у Тристана кресла… И вот то, у окна, мне гораздо интереснее гнева Тристана и потупленных глазок Мариты!

Кресло было повернуто к окну и казалось пустым — над резной спинкой не торчала голова, а визу не были видны ноги. Я подхватила подол платья и на цыпочках скользнула туда.

Тристан замер на миг с открытым ртом — и этого мне хватило!

— Летиция! — гневно выпалил он… но я уже с силой дернула кресло за спинку и отпрыгнула в сторону.

Бархатное кресло встало на задние ножки, как норовистый конь, а потом тяжеловесно завалилось на спинку.

— А-а-а-а! — скрипучий вопль слился с ударом кресла об пол и звоном золота в горшке.

Обхватив бесценный горшок руками и ногами, лепрекон рухнул на спину и снова завопил, чувствительно приложившись позвоночником об резную спинку кресла. Вылетевшие из горшка монеты звонко отстучали ему по лбу, он рефлекторно дернулся за ними… да-да, этому даже в школах учат, первый рефлекс лепрекона — сохранить свое золото. И тут же замер, когда мой каблук наступил ему на горло.

— Дернешься — сам себе шею сломаешь! — ласково сообщила я, любуясь, как он лежит. Отлично лежит, просто таки художественно: одна рука тянется за монетой, вторая держит горшок, глязенки гневно сверкают, рыжие бакенбарды дыбом, но главное… тощая жилистая шея так аккуратно легла на толстый деревянный край спинки, что один раз долбануть каблуком и… — Крак — и нету хитромудрого мастера О‘Тула! «Перемудрил!» — скажут другие лепреконы. И выкатят бочонок виски, чтоб лютым похмельем навсегда вколотить в головы юных лепрекончиков — играй, да не заигрывайся, особенно с магами.

— Ох уж магичка! — скаля мелкие зубёшки, зашипел лепрекон.

— Я слабая магичка и ты решил, что можешь мне врать, тварь? Рассказал мне байку, про Тристана при смерти, надавил на жалость… — я тоже надавила — каблуком, его шипение сменилось хрипом. — Молодец, выполнил приказ хозяина, без этого я бы ни за что сюда не приехала! Сам-то доволен? — горло лепрекона булькнуло под каблуком, я отпустила и придавила снова.

— Летиция, прекрати! — заорал Тристан.

— И не подумаю! — фыркнула я.

Я не обязана его слушаться, если, конечно, он не обращается к силе алтаря… а в его голосе не было и капли силы главы рода. Не обращался? Или обратился, но алтарь не послушался? Может, маг посильнее и понял бы, но увы, не я. Клятые демоны, как же плохо быть слабосилком!

Лепреконы — твари хитрые, недостаточно стать им на горло, надо еще глаз с них не сводить, а то ведь смотаются, дымом истают! Так что смотреть на братца я не могла, но шорох услышала.

— Не советую! Раньше, чем ты меня оттащишь, я успею вогнать каблук ему в горло.

— Не бойтесь, О‘Тул, она вас просто пугает! Она не сможет…

— Ты дурак? — совершенно непочтительно к мужу взвизгнула Марита. — Она воевала! Людей убивала! Что ей какой-то лепрекон!

Физиономия О‘Тула исказилась — сама, без помощи моего каблука. Не знал? Не зна-а-а-ал! Плохо подготовились вы к хозяйскому поручению, мастер О‘Тул!

— Лепреконов… алеманских, конечно… мы вообще в костер бросали. — вскользь обронила я. Кажется, О‘Тул не поверил. А зря. После того как один такой приказал целый квартал сжечь, вместе с жителями — место под строительство расчищал — это стало милой доброй традицией северных партизан.

— Мы… мы не станем тебя покрывать… если ты убьешь… — уже неуверенно пробормотал Тристан.

— Еще пообещай помянуть его лучшим домашним вином. — серьезно предложила я. — Впрочем, если мастер О‘Тул готов рискнуть…