– Ну не обидьте, чем богаты, тем и рады, – пригласил хозяин к столу.

Анну с Василисой уговаривать было не надо. От аппетитного вида и тонкого запаха кушаний у них уже слюнки потекли. Хозяин же весело разговаривал и то и дело подливал лучшего итальянского вина, привезенного, по его словам, с Сицилии, из Тосканы и Ломбардии. Никак не ожидала она в доме московского купца встретить такую изысканность и такой выбор блюд. Были лебеди, запеченные с яблоками и черносливом, молочный поросенок, рябчики, политые аппетитным соусом, угри, запеченные в сметане, на десерт: марципан, земляничное, смородиное и малиновое желе, медовые коржики, таявшие во рту. Такое разнообразие великокняжескому столу было впору. Да и Великий князь мог себе позволить такое пиршество только по праздникам, а никак не в обычный ничем не примечательный день. Ее мысли высказала вслух Василиса.

– Мы так и во дворце-то не едим, как ты нас угощаешь, Матвей. Вот уж не думала не гадала роскошь такую встретить. Расскажешь кому – не поверит…

– А тебя рассказывать никто не просит, – неожиданно резко прервал ее Никитин и потом, спохватившись, добавил, – не серчай, но лучше про увиденное да услышанное чужим людям не говорить. Нам зависть княжеская и боярская ни к чему. Я человек простой, торговый, а деньги всегда завистливый глаз приваживают.

– Не бойтесь, Матвей, – уверила его Анна, – мы с Василисой люди неболтливые, и зависти правильно вы опасаетесь.

– Спасибо за понимание, – сказал и весело улыбнулся, а в светлых глазах блеснул какой-то странный огонек, сверкнул и тут же погас.

– Знала я, что ты, Матюшка совсем уж неугомонный, ты всегда говорил, что с дорогой у тебя лен не делен и никакой путь тебе не страшен.

– Так и получилась, любезная моя Василиса, не сиделось мне на месте, я сначала считай полсвета обходил, Пермскую землю видел, за горы Уральские да на реку Обь хаживал, до самой Югры доходил. Литовские и польские города видел, в Казань-город захаживал, до Орды добирался. А уж русскую землю всю вдоль и поперек исходил, что Новгород, что Ростов Великий, что Тверь белокаменную, что Рязань и Суздаль, все видел. Потом ватагу собрал, стал купеческие караваны охранять, потом сам к торговле приохотился, заладилось у меня, вот тебе и весь рассказ.

Следом он обратился к Василисе, и Анну затянуло в круговорот когда радостных, когда печальных "а помнишь". Воспоминания Матвея и Василисы продлились до полдника, и только после у Анны, наконец, появилась возможность расспросить гостеприимного хозяина.

– А с Иваном Мельниковым вы давно знакомы?

– Давно, да только сказать, что как свои пять пальцев знаю, не могу. Только одно могу сказать, что повезло Лыкову с ним!

– А может наоборот, Мельникову повезло с Лыковым?

– Не-ет, – протянул Матвей, – дворянин ваш только гусем выступать горазд, а в деле никакущий, так что именно Лыкову повезло с Мельниковым, а не наоборот. Такого помощника как Иван днем с огнем не выищешь, только странный он, вроде бы знаю его, а иногда такое ощущение, что он только одну сторону показывает, которую людям видеть хочется! Скользкий он, как угорь скользкий! К такому я спиной ни за что не повернусь, себе дороже обойдется, с ним ухо востро держать надо.

– В этом я с вами полностью согласна, только в вину это ему ставить не получится, – медленно протянула Анна.

– Это вы про убийство ключницы и лыковских писарей?

– Да.

– На мой взгляд, не его рук дело, я Ивана не первый год знаю, он слишком хитер и умен, чтобы вот так с людьми расправиться! Он бы так сделал, что следов бы не осталось, отправили бы писарей куда-нибудь, а по дороге они бы и исчезли, и Варвара бы сгинула, есть человек и нет человека!

Никитин был прав, как не крутила Анна, но все было слишком непохоже на Лыковского помощника, да и вряд ли Варвара и собственные писари могли представлять какую-либо опасность. Мельникову было достаточно свалить все на дворянина Государева двора. Человек он был, на самом деле, подневольный, и никакими особенными благами не пользовался, жил скромно, одевался так себе, в каких-либо особых пристрастиях замечен не был.

Пока она размышляла, Василиса перевела разговор на другую тему.

– А чего ж ты, Матвей, один как сыч по свету ходишь, или не люб тебе никто?

– Правду говоришь, да только все недосуг мне было. А потом времени у меня в обрез. Только вернусь и сразу же опять караван снаряжать надо.

– Времени невесту хорошую найти много не надобно, – рассудила Василиса, – да и потом, зачем тебе самому искать.

– Ну что ж, Василиса, вот ты себе службу в дружбу и подыскала, подружка моя закадычная. Найди-ка мне сваху или сама присмотри жену мне хорошую, верную. А то, что греха таить: состояние я нажил немалое, да только передавать кому? Некому. Помру, великий князь все к рукам приберет, даже на помин души в монастырь ничего не даст. Так что твоя правда, Василиса, одному сычем сидеть не дело. Мне тридцать пять годков стукнуло уже, о потомстве задуматься надо было бы. Да только жену мне нужно такую, на которую я положиться бы смог. Все-таки по полгода в отлучке…

– Хорошо, – пробормотала Василиса, – только какую невесту тебе надобно, Матюша? Красоты неписанной и богатую, наверное?

– А такую же как я, – рассмеялся Никитин.

– Где ж я тебе такую найду, ты вон на лошади скачешь, в дороге по полгода, – растерялась Василиса.

– Вот ты мне тоже всадницу хорошую найди!

– Где ж это видано, чтобы баба, ноги раскорячив, на лошади скакала, да еще порты как мужик нацепила, стыд и срам!

– Где это видано, – в тон ей повторил Матвей – чтобы баба вслед за скоморошьей ватагой ушла!

– Ты меня не сравнивай! – надулась Василиса.

– Я не сравниваю, просто к тому говорю, что баба не хуже мужика на коне скакать может и много других дел воротить. Даже в стародавние времена, знающие люди говорят, были женщины-всадницы, которым в ратном деле равных не было.

– Амазонки, действительно равных им не было, – подтвердила Анна.

– Ни за что не поверю, чтобы баба лучше мужика воевать могла, – упрямилась Василиса.

– Про всадницу я, конечно, пошутил, но если серьезно, мне жена умная нужна, распорядительная и сильная! Красота и богатство – это одно, да только красивую и глупую одну оставлять, только чертей смущать!

Анна удивленно воззрилась на купца. Тот же только усмехнулся в ответ.

– Женщина не только детей рожать и на хозяйство годится, я жену уважать должен, а иначе неинтересно мне будет.

– Экой ты странный, Матюша. Точно тебе жену найти себе трудно будет… – начала было Василиса и тут же осеклась.

Анна внимательно посмотрела на Никитина. Соображал он стремительно, действовал безжалостно, никакими лишними думами жизнь себе не обременял, но своим людям был предан, надежен с партнерами, беспощаден с врагами. Но вот таким она его не знала: мягким, расслабившимся, довольным. Глаза его смотрели прямо, изучающе, и еще в них мелькал какой-то затаенный огонь, и от этого взгляда ей становилось немножко не по себе. «Он тебе просто нравится», – мелькнула в голове мысль. Анна умела быть честной с собой. Только подумала, сразу заторопилась. Матвей даже расстроился.