– Мне часто кажется, что мы для него, как персонажи в игре. Бесконечные тренировки, миссии… Нет, я серьезно. Что за тренировки? Зачем? У него что, какие-то грандиозные планы на зероев? Или он просто дурака валяет, как и остальные?

Тибо смотрел на экран, наблюдая за мигающей кнопкой «Возобновить игру».

– Знаешь, что странно? Меня даже тогда бесило, что нельзя исчезнуть. Нельзя делать что захочется, потому что рядом находится другой человек и он от тебя ждет того и сего. Задушевных бесед, к примеру…

– Ага. Я такие разговоры прямо ненавижу!

Тибо покачал головой.

– Для меня это оказалось как-то чересчур: так долго быть нормальным. Я вообще не понимаю, как вы такую жизнь терпите… ведь вы постоянно на виду.

– Я тоже нормальным быть не могу, – согласился Итан. – Говорить своим родным голосом у меня плохо получается. А другой голос он точно знает, что надо сказать! Я пытаюсь пореже им пользоваться, но если я его заткну, тогда я быстро сдохну.

Тибо развернулся и посмотрел ему в глаза.

– Но как же вред, который он причиняет? В банке во время ограбления человека застрелили…

– Не я же его застрелил!

Итан вскинул руки: дескать, сдаюсь! Эх, только что успел забыть про ограбление, как Тибо взял и напомнил!

– Мужики сами зарядили винтовки. Они преступники. Нет, Ти, серьезно, могу ли я сказать что-нибудь такое, чтобы заставить тебя кого-то убить, а?

– Не вынуждай меня отвечать на твой вопрос, – заявил Тибо и умолк.

Он выглядел настолько сосредоточенным, что Итан тоже держал рот на замке.

Когда Тибо наконец заговорил, слова звучали медленно, как будто всплывали на поверхность со дна горного озера.

– Ты думаешь, как хорошо ты устроился. У тебя – роскошный номер в отеле. Куча отличных рубашек. Но ничто уже не искупит того, что произошло в прошлом. Тогда ты приполз из больницы, вошел в свой собственный дом, усталый, как собака, и понял, что в твоей комнате поселилась бабушка. А твои вещи раздали братьям. А мама с папой смотрят сквозь тебя, как и остальные, и разговаривают с кем-то у тебя за спиной. Они считают, что их старшего сына никогда и не было на свете.

Итан таращился на Тибо. Казалось, Тибо декламирует отрывок из странной современной пьесы. Даже его голос изменился.

Тибо продолжал:

– А что самое смешное, что ты веришь, будто твое внутреннее спокойствие и есть дзен, который ты обрел. Нет! Это – холодная ярость, загнанная так глубоко внутрь, что ты сам ее не видишь. Но ты чувствуешь каждую секунду, верно?

В комнате воцарилась тишина, а Итана осенило.

– Это то, что я сказал тебе прошлым летом, да? Как ты все запомнил, Ти?

– С тех пор это крутилось у меня в голове, снова и снова.

Тибо запустил по полу чипс.

– Кстати, Итан, то, что ты говорил в тот день, едва не заставило меня кого-то убить. Слова действительно на такое способны.

И его лицо на секунду вспыхнуло безудержным гневом. На Итана.

– Извини, Ти. Я и не подозревал, что голос такое начнет вытворять. И я ужасно разозлился на Нэта…

Но теперь сделалось понятно, почему Тибо живет в отеле. Про него забыла его собственная семья! Вот бедолага!

– Они что, отдали твою комнату бабке? – поинтересовался Итан.

– Когда я лежал в больнице, бабушка приехала погостить, и ей надо было где-то жить. А когда она поселилась в доме, там оказалось шесть человек. Сформировалась группа, которая напрочь забыла обо мне. Получилась «Дуга», как говорит Нэт.

– Кошмар… – протянул Итан. Он вдруг порадовался, что его дар действует строго один на один. Нет дурацкого эффекта толпы, как у других зероев.

Тибо вздохнул.

– Но прошлым летом хуже всего было не то, что ты сболтнул. Я, если честно, обрадовался, что хоть кто-то озвучил вслух мои переживания. Как будто меня наконец заметили. Иногда мне хочется опять тебя разозлить – тогда я бы убедился, что голос никогда не забудет моих тайн. Наверное, людям хочется понимания, хотя порой оно и причиняет боль. Так пес приползает обратно к хозяину, который его бьет.

– Да…

Итан еще никогда не чувствовал себя настолько отвратительно. Тибо прямо-таки мечтал, чтобы про него говорил голос, – и с какой стати? Он думал, что сам Итан ничего не запомнит, но голос даст Тибо крохотную надежду, и его не забудут окончательно…

– Ти, все, что ты сейчас рассказал, навсегда в голове останется, клянусь! И вовсе не затем, чтобы тебя изводить! Я тебе как друг говорю…

– Неужели? Докажи!

– Пожалуйста! – выпалил Итан. – Э-э… а как?

Тибо посмотрел в окно.

– У меня уже во рту воняет от «Красного скипетра». Мне надо принять душ и как следует почистить зубы. Я закрою обе двери, и ты даже шум воды не услышишь. А когда я выйду из ванной – посмотрим, сумеешь ли ты меня узнать.

Итан сглотнул. Это продлится минут десять, не меньше. А если ничего не получится? Может, Тибо вернется в комнату, а Итан тупо уставится на него – и тогда все, что они искренне, от души говорили, просто-напросто испарится.

А самое мерзкое, что в таком случае его голос окажется лучшим другом для Тибо.

Тогда Итан провалит «экзамен».

– Да пожалуйста, – небрежно ответил он. – Иди, мойся не спеша.

Тибо пронзительно взглянул на Итана. Возможно, он предчувствовал разочарование. Но Итан лишь хмыкнул.

– Ладно, – произнес Тибо.

Он встал, направился к себе в спальню и плотно прикрыл за собой дверь.

– А я жду, Ти, – тихо проворчал Итан себе под нос. – Ти – мой дружбан.

Он машинально потянулся за приставкой, но погрузиться в игру было смерти подобно. Поэтому Итан вскочил и принялся расхаживать по комнате, чтобы улучшить мозговое кровообращение.

– Тибо – мой дружбан.

Итан представил себе пристальный взгляд голубых глаз, длинные волосы, разочарование на лице, если Тибо обнаружит, что Итан о нем забыл…

– Он решил принять душ и почистить зубы.

Итан уставился в окно. У него до сих пор голова шла кругом оттого, что Кембрия лежала у него перед глазами. Вон и Айви-стрит – небось, Крейг рыщет там, готовый размазать Итана по стенке, если они пересекутся.

– Я постараюсь увидеть тебя первым, – буркнул Итан.

А если отсюда монетку кинуть, ею можно человека убить? Итану всегда казалось, что вряд ли… А если ботинок – тогда и результат будет налицо…

А если такого мордоворота, как Крейг?

Нет! Крейга – разве что диваном…

Он опять отвлекся! Он должен думать не о Крейге, а о ком-то другом!