Где-то я прочел, что девяносто процентов наших ежедневных мыслей — это те же самые мысли, что были у нас вчера, позавчера и так далее. Снова и снова мы твердим себе одну и ту же ерунду, а потом удивляемся, почему никак не можем измениться. Наши мысли не меняются, наши привычки не меняются, чего же тогда удивляться, что наши жизни не меняются? Я мог перечитать все книги по самопомощи, но все было без толку, пока я продолжал цепляться за свое прошлое, как утопающий — за соломинку.

* * *

Во время работы в «Каньоне» я был очень бережлив. Я уже не инвестировал во фьючерсы, — мысль об экономии преследовала меня, я ужасно боялся, что снова стану бездомным и нищим. Поэтому я вез свой зарплатный чек в «Бэнк оф Америка», обналичивал его, ехал к нумизматам в Инглвуд и у них покупал золото. После урезания расходов вся моя зарплата до последнего цента, все бонусы и все, что я зарабатывал частными консультациями и медицинскими интервенциями, были вложены в золотые монеты Сент-Годенс MS 64 до 1933 года. Я хранил их в банковской ячейке. Я начал покупать золото по пятьсот долларов за унцию и продолжал покупать дальше, так как цена медленно росла. Через три года каждая из монет, купленных мной за шестьсот долларов, подорожала на тысячу восемьсот долларов.

На туалетном столике в моей спальне были приколоты фотографии, которые воплощали для меня успех. На краю зеркала висела фотография новенького «Вольво XC 90». Много лет назад меня подвозили пассажиром на заднем сиденье этой машины, и хотя моя мечта выглядела глупой, — я знаю, многие парни мечтают о «Феррари», «Порше» и так далее, — но «Вольво XC 90» был особенным. В нем я чувствовал себя в безопасности. Я пообещал себе, что однажды буду владеть таким авто.

Я видел в своей жизни не так много хорошего, поэтому решил, что эта моя мечта сбудется. Одна из моих пациенток работала в финансовом отделе автоцентра «Вольво» в Пасадене, и, когда я рассказал ей о машине своей мечты, она предложила мне помощь в покупке. Я сказал, что у меня ужасная кредитная история (я просто перестал платить по счетам и кредитам, когда начал барыжить экстази) и мой кредитный рейтинг составляет всего 460 единиц.

«Повторяю, — сказала она. — Я работаю в финансовом отделе. Я все улажу».

Через неделю я выезжал за ворота, сидя в новеньком серебристом «Вольво». Это была моя машина, и она была прекрасна.

Таким образом, я был трезв, читал замечательные книги, у меня был золотой слиток в банковской ячейке и машина — моя гордость. Но кое-чего у меня не было — скромности. Это качество я так и не приобрел. Это бесило моих коллег из «Каньона». Они без конца повторяли мне: «Халил, в конце смены нужно работать с документами. Надо заполнять бланки, карты и так далее».

Я не заполнял. В школе я никогда не делал домашнюю работу — просто никогда, — я игнорировал правила, когда меня заставляли их выполнять. Мне уже давно указали бы на дверь, но, поскольку я всегда умел добиваться результатов и генерировал доходы, меня терпели. В итоге мое поведение и мои манеры перевесили мой вклад в процветание клиники. И меня уволили.

Я был опустошен. Я возмущался из-за увольнения, хотя в глубине души знал, что сотрудник из меня никакой. Если бы я держал язык за зубами и выполнял работу, которую обязан был выполнять, никто бы меня не уволил. В идеале мне хотелось бы давать пациентам заботу, веру и любовь. Все это помогало бы им оставаться трезвыми, а не бумажная волокита, из-за которой меня уволили.

Возник страх, начала расти депрессия. Мне было тридцать семь, мой профессиональный опыт оставлял желать лучшего, мне надо было выплачивать кредит за машину, девушка моей мечты начала наконец меня замечать. Я ужасался мысли, что мне опять придется убирать дома и мыть собак за еду. Я не избегал работы, но мне хотелось чего-то большего. Я хотел помогать людям.

Я попытался найти позитивные стороны. Я лечил разных людей и многим помог ступить на путь реабилитации. И хотя я ужасно боялся, что потеряю все, что отложил, я постоянно твердил себе, что нельзя жить, все время думая о деньгах.

«Не уповай на серебро и золото. Уповай на Бога».

Я понятия не имел, когда у меня будет следующая получка. Но я точно знал: надо быть трезвым, надо быть позитивным и искать другую работу. Остальное приложится.

С этими мыслями я покинул «Каньон» навсегда и отправился подкрепиться в «Витаминный парк». Но больше всего мне хотелось увидеть Хейли, — стоило мне взглянуть на нее, как мое настроение и самочувствие улучшались.

В тот день ее на работе не было. Я сидел, надеясь, что она появится и я увижу ее лицо. Мне некуда было идти, я не знал, куда себя деть. Снова на мягких лапах подкрадывались тревога и депрессия. Вдруг зазвонил телефон. Это были родители девушки, которую я устроил в рехаб два года назад.

«Нам нужна твоя помощь, — с казал отец. — В „Блэкберри“ нашей дочери есть прибор слежения. Она где-то в Лонг-Бич. Адрес у нас есть, но мы не знаем, что это и где это. Мы беспокоимся, вдруг она в опасности?»

Я сказал, что знаю Лонг-Бич довольно поверхностно, но смогу помочь.

— За ценой мы не постоим, — сказал он. — Пожалуйста, помоги нашей девочке.

Они говорили о реабилитации, о том, что нужно вытащить наркоманку из беды, что необходимо ей помочь. А о чем же они думали, забирая ее из рехаба «Спенсер», разлучая нас? Я назвал отцу имена людей и адреса, куда он мог бы обратиться.

— Знаешь, — сказал он, — нам некому звонить. Она никого не слушает. Но, может быть, она послушает тебя?

— Разумеется.

Я не мог в это поверить. Меня уволили полтора часа назад, и я уже получил новую работу. Я прыгнул в машину, нажал на газ и поехал по шоссе Пасифик-Коуст в Лонг-Бич. В кромешной тьме.

По указанному адресу находился дешевый мотель. Не крэк-притон. Это заведение было на ступеньку выше.

Я подошел к стойке и назвал имя девушки.

— Мне надо ее найти. Она есть у вас в списке?

— Да, есть, — сказал портье.

— Хорошо, проведите меня в ее номер. — Нет, мы не имеем права.

— Вы проведете меня в номер или через три минуты здесь будут двадцать полицейских.

— Ладно, я поищу человека, который меня подменит.

Он провел меня в номер. Я постучался в дверь. Когда девушка открыла дверь, она вздрогнула от удивления.

— Боже мой, как ты меня нашел? Что тебе нужно? Убирайся!

Но я уже вошел в комнату. Везде были разбросаны наркотики и ее одежда. На кровати сидел подозрительный тип, возможно бездомный.

— Собирайся и уматывай отсюда, иначе сядешь в тюрьму.

Он исчез за дверью. Я усадил девушку в машину и повез ее в рехаб в Малибу. Родители были в восторге. Папа протянул мне чек на пять тысяч долларов. У меня просто челюсть отвисла. Я говорил, что это слишком много, но они только махали руками. Они и так уже потратили кучу денег на разных специалистов. Их сменилось человек пятнадцать. Родители ужасно боятся потерять своего ребенка, а я вернул им дочь, и это дороже денег.