— Я не люблю черный цвет, пацан, — сказал Виктор, — Черный — цвет смерти, цвет боли…

— Ты сам Смерть.

— Угум…

— Если черный цвет — это цвет смерти, то белый — цвет жизни?

— Не для меня. — протянул предок, — Белый — цвет баланса.

— Баланса? Типа тебя в роли весов «мира сверхъестественных вещей»?

— Да. Этот цвет — подходит мне, при все этом — это мой любимый цвет.

— Мне кажется, что в том какой цвет выбирать себе — не имеет никакого смысла. Твоему дому вполне бы подошел черный.

Виктор недовольно оторвал взгляд от книги, посмотрел на меня, а затем и на стены своего кабинета. Смочил палец и перевернул страницу.

— Нет, пацан, моему дому не подходит этот цвет. Черный — убивает пространство, пожирает его, а светлый тон — расширяет.

После его сов, мне даже захотелось снять свою мантию, так как оно казалось ярким пятном на фоне все оттенков.

Я вновь услышал щебетание птиц и уставился в окно.

— Виктор, почему я слышу звуки природы, если мы находимся за гранью?

— Подойди к окну, Паша.

Послушавшись, я встал и направился к окну, где меня жал удивительный вид.

Дом Виктора стоял на большом холме, на котором было все покрыто травой и цветами. Зеленая высокая трава, колыхалась на легком ветре, небольшой ручей, который брал начало под домом и стекал с холма вниз…

Чистые и. чем в живом мире…

Здесь не было этой унылой серости, как за гранью…

Даже у подножия холма — я обнаружил забор и ворота, за которыми уже виднелась вся тщетность бытия и серые оттенки мира за гранью. Мира — лишенного жизни.

Единственное, чего не было в «светлом» мире Виктора — так это полноценного солнца.

— Мы находимся в территории ручья Жизни, — раздался голос Виктора, — Это не просто мой дом, но и центр жизни за гранью. Когда здесь находится живое существо, как например — ты, или нахожусь я — то в этом месте — временно существует жизнь.

— То есть, чтобы здесь была жизнь, здесь тупо нужно находиться? — удивился я, — Это что-то из твоих способностей?

— Это никак не относится ко мне, Павел, — мирно ответил он, — Это некоторая граница между мирами, это можно назвать — зеркалом живого… Я, в данный момент — пуст, и только благодаря тебе — это место живо сейчас. Как только ты покинешь его, его вновь поглотит грань.

Я некоторое время подумал над его словами, вспоминая как выглядела грань, когда я первый раз попал «за» нее.

Жизнь явно существовала здесь раннее, и вполне себе — полноценно.

И после этой мысли понял главную вещь — без жизненной силы Виктора — все пропало, только он мог поддерживать ее здесь…

— Ты все-таки — не смерть, Виктор, — начал я, — Но и жизнью тебя назвать нельзя. Без твоих сил — все погибло здесь… Весы? Возможно… Но не сил, а весы между жизнью и смертью, не так ли?

— Ошибаешься, пацан, — ответил он, — Жнецы — это равновесие, а люди и драурги — создания жизни и смерти. Мы не они, мы отличаемся. Мы сохраняем баланс между ними. А я… Я уже никто.

«Значит Жнецы все уничтожили…»

Я отвернулся от окна и посмотрел я его ярко зеленые глаза.

— Виктор, получается, что Жнецы уничтожили баланс?

— Именно, — грустно ответил он, — То, что сейчас находится здесь — сломано за тысячелетия, раньше «грань» была яркой… Живой… Это нужно исправить, вернуть… Драурги имеют столько же прав нормально жить, как и человечество, но «мы» — не дали им этой возможности.

— Если Жнецы будут уничтожены, баланс вернется? Нам нужно убить их?

— Нет, — ответил он, — Смерть всех — не нужна нам… Знаешь одну поговорку?

— Какую?

— Рыба гниёт с головы. Нам нужно убить только одного Жнеца, существо, которое называют Главным Жнецом.

— Михаил Сергеевич…

Глава 35

Разговор с Виктором

Я наконец понял, точнее — вспомнил, какой вопрос так давно мучал меня, и на который у Виктора должен был быть ответ. Это так долго таилось в моей голове, с тех пор, когда я узнал, кто мой предок. И сейчас, как мне казалось, был самый лучший шанс для вопроса.

Несколько секунд всматриваясь в лицо Виктора, я все же спросил.

— Виктор, ты же не только мой предок, но и мой дедушка?

Лицо Виктора удивленно вытянулось, и он расхохотался.

— Черт, нет конечно, почему ты так подумал?

Я был в полнейшем замешательстве…

Он, вдоволь насмеявшись, все же заговорил.

— Я явно ожидал иного вопроса, и хоть убей — не пойму, почему ты решил, что я твой родственник. — начал он, — То, что я скажу тебе, не особо понравится, и я боюсь, что воспримешь ты это слишком плохо.

— Говори уже, — сказа я, чувствуя, как краснею после своего глупого вопроса.

«И в правду… Почему я так думал? Но и реакция у него, как у обманщика, может я все-таки не ошибся?»

— Твоего дедушку — убили… Убил другой Жнец, — сказал он, закрывая книгу, — Ты же не раз задавался вопросом, что где же наследство от деда, который был Жнецом, верно?

— Было такое…

— Убил его тот, кому было приказано. И вся информация о нем, как и все ресурсы — были изъяты на «благо» миру. Он был моим предшественником.

— Логично, — коротко ответил я, — Так, а кто убил его?

— Ты спрашиваешь из-за мести?

Меня этот вопрос — удивил и возмутил.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

Его глаза встретились с моими, и давление, которые оказывали они — заставляли мою душу сотрясаться.

— Паша, ты мой потомок, — начал он, — Это значит, что ты тоже служишь балансу, а не Жнецам. Ты не можешь позволить себе и крупицу мести… Нельзя подпитывать сердце подобным ядом. Ненависть и месть — яд для твоей души.

— Забавно слышать это от тебя, — недовольно фыркнул в ответ, — Что ты знаешь о балансе? Когда Жнецы уничтожали первородных? Ради собственной выгоды? И выгоды лживого и алчного человечества?

И только в последний момент я понял, что сказал и искреннее пожалел о своих словах.

— Ты это… Прости меня. — пробормотал я, понурившись.

Он пристально посмотрел на меня, и выждал короткую паузу, прежде чем ответить.

— Не смотря на то, кто и что я, я все равно планирую рассказать тебе все, о твоем деде. Но, не сейчас. Это безусловно — мотивирует тебя на то, что должно произойти, но не сейчас. Все что должно произойти — произойдет.

— Я уже понял, что