совершенно пустой, если не считать старенького комода, на который стояла интересная свеча, и огромная кровать.

Пол комнаты, как мне показалось, был чёрным, и каким-то мягким…

«Ковёр?»

Я спустил ноги с кровати, и «растаял» в ощущениях мягкости и тепла. А когда принялся осматривать своё тело на наличии порезов, синяков и остальных травм — то ничего не обнаружил, что было очень странно.

Если не считая сонливость, конечно же.

— Ты проснулся, парень… Это радует. — раздалось из тёмного угла комнаты.

От подобного голоса, меня шугануло, так как не ожидал никого здесь увидеть. Я моментально вскочил и встал в боевую стойку.

Человек в дальнем углу комнаты — оказался Мастером Эваном.

Но когда я вспомнил, как он убивал волны Жнецов, меня вновь окунуло в сцены кровопролития, и моя психика оказалось на грани.

— Я думал, вы умерли, — сказал я, — Ведь за мной гналось столько народу…

На долю секунды, я пожалел, что задал этот вопрос, и подсознание в защитном режиме, захотело от него ответа, мол: «Какой бой? Тебе что-то приснилось!», но это было лишь желание.

— Я превосходно прячусь и выживаю, — ответил он, — Мои иллюзии заставили «забыть» о моем существовании.

— Хорошая способность, Мастер Эван, — сказал я с легкой улыбкой, — Хотел бы и я ею владеть.

— Вижу у тебя настроение по хуже моего? — спросил он.

В ответ я лишь недовольно фыркнул и вновь улёгся на постель.

«Восточный бомж» только собирался как-то встрепенуться, но нас прервал мелодичный стук об дерево.

Эван подошёл и открыл дверь, за которой стоял Мастер Джеймс, опираясь на дверной косяк с лицом полным болью.

Его лицо было ужасающим… Он держался за окровавленный бок, в результате чего я предположил, что у него сломано не одно ребро, на лице была маска из засохшей крови, да и в целом, вид у него был избитым. Мягко говоря.

«Что же с ним произошло?»

— Добрый вечер, ученик Павел, — сказал он грустный голосом, — Я рад, что ты добрался сюда целым и невредимым.

По сравнению с ним, я и в правду, целый. Если не считать психики.

Я поднялся на ноги и посмотрел на него, со всем серьезным выражением лица, показывая Мастеру, что не собираюсь любезничать.

— Что произошло на «арене»? — начал я, — Что это было? Почему все напали на меня? Зачем им нужна была моя смерть?

— Не так быстро, Паш…

— Что ты черт возьми, не сказал мне? — кричал я.

Как бы я не старался держать себя, у меня не подучилось, я очень быстро перешёл на крик. Мою голову затуманила ярость, и в груди появилось острое желание — причинить им всем — боль.

Джеймс поморщился от моего последнего вопроса, и мне кажется, он понял, что я хочу что-то сделать… То, что никому не понравится.

— Паша, осторожнее со своим гневом, — раздался знакомый голос, — Твои эмоции — сильно влияют на дом.

Мастер Джеймс коротко ухмыльнулся и отошёл в сторону, пропуская в комнату новую фигуру. И как только она вошла, я сразу забыл про всю внутреннюю злобу. Осталось только — удивление и замешательство.

В комнату вошёл второй «я», только с некоторыми отличиями.

Черные волосы, зелёные глаза, и рост чуть выше моего.

— Добрый вечер, Мастер Виктор, — раздался голос Эвана, в сопровождении с поклоном, — Рад вас видеть спустя столько лет.

— Виктор? — спросил я, почувствовав несостыковку в реальности, — Мой предок?

— Именно так, Павел, — спокойно ответил второй «я», — Если я нахожусь в стенах своего дома, я могу получить физическую форму.

Я был просто поражён, и даже заметил в нем такие знакомые черты… Только не мог понять — откуда.

— Мое тело было уничтожено много лет назад, и человеческого во мне больше ни одного грамма. Существовать же я могу, если жив мой потомок.

— Потомок? Или приспешник? — злобно спросил я.

— И так и так, — ответил Виктор, — Я думаю, мне многое тебе нужно объяснить.

— Можешь ничего не объяснять, — ответил я, — Я помню, где видел тебя!

— И где же?

— Твоя статуя в главном замке Жнецов! Это ты, то самое существо, которое одно из первых — получило силу Жнеца! И тот, кто запечатал за гранью первородных! — выпалил я, — Тебя можно называть Смертью!

Его лицо в миг погрустнело и наполнилось древней печалью. Мои слова вытащили его из забвения и вернуло тысячелетние воспоминания. Но это было лишь на короткий промежуток времени. Он взял себя в руки и коротко кивнул.

— Ты прав, Паша. — начал он, — Но есть вещи, о которых тебе не рассказали… Вещи, о которых тебе солгали.

— Ну и что же? — крикнул я, — Сейчас откроется занавес, и окажется, что ты не герой, который спас мир от первородных и запечатал их? Или то, что ты на самом деле какой-нибудь бог, которого нет в природе?

— Остынь, пацан, — вяло сказал Виктор, — Я действительно спас людей. Но также — спас первородных от исчезновения. Они были на грани того — чтобы уничтожить друг друга.

— Так и пускай бы уничтожили! Мы и так были в меньшинстве, когда наша раса вступила на эту Землю, — сказал я, вспоминая историю от Мастера, — Они же сами пытались нас уничтожить, поэтому ты и остановил их, и наш создатель подарил тебе эту силу.

Виктор грустно покачал головой.

— Это не вся история, Паш…

— А что тогда не является правдой?

— Когда мы вступили на землю этой планеты — мы первые нанесли удар по существам, которые жили здесь, — сказал он с дрожью в голосе, — Человеческая суть имеет значительную слабость, это зависть.

Я раскрыл рот от удивления, и не хотел верить в то, что он говорит.

— Люди завидовали тому, что первородные — бессмертные. Оружие было найдено — сила Жнеца, а точнее, его «кокон», который был открыт в нас нашим создателем. Они оказались слабаками, а единственная сила, которую они имели — канал грани, откуда они получали энергию и изменение собственной формы.

— Я знаю откуда они черпают силы, и дрался с одним из них, — начал я, — Но ты это и так знаешь. Ты же покончил с ними, и лишь малая часть — выходит из грани в наш мир.

— Правильно. Но раньше они были гораздо слабее, и я не трогал их. Я был — весами, которые уравнивали баланс двух сил. Когда люди набросились на первородных, они были вынуждены защищаться, как и любое другое племя, которое бы было атаковано соседними группами, если забыть про иные миры. Люди, когда приняли поражение — сбежали, и начали называть их — чудовищами, а в порывах ярости,