Она совсем уж было приготовилась услышать слова о разводе, когда Александр вновь потряс её, предложив усыновить ребёнка.

- Что-о? – некрасиво удивилась Татьяна и уставилась на мужа. – У-сы-но-вить?! Но это же… это же совершенно чужой ребёнок! Давай уж лучше найдём суррогатную мать? Это когда ребёнка другая женщина вынашивает, рожает, а потом отдаёт биологическим родителям. Я как раз недавно читала в журнале, что сейчас такое возможно. В Питере в девяносто пятом первые суррогатные дети родились, двойня, если не ошибаюсь. По-моему, замечательный способ…

Александр молча покачал головой из стороны в сторону.

- А что? – не успокоилась Татьяна и, воодушевившись, принялась загибать пальцы. – Замечательно всё получится. Во-первых, мне не придётся беременной ходить, никакого токсикоза, отёков и рожать не надо будет...

Саша посмотрел на неё странным взглядом, но снова промолчал. Татьяна устроилась поудобнее на их красивом большом диване и продолжила:

- Во-вторых, можно за один раз получить и двух детей, и даже больше. В-третьих, гены-то будут наши, а не непонятно чьи!

- А ты уверена, что эти самые «наши гены» достойны того, чтобы получить продолжение в ребёнке? – Александр встал со стула, на котором сидел до этого, и подошёл к окну. Во дворе бегали дети. Саша настежь распахнул раму и несколько минут вслушивался в крики малышей, доносящиеся с площадки. Когда он снова повернулся к жене, лицо его было спокойно тем спокойствием, которое теперь пугало Татьяну.

- Мы не будем искать суррогатную мать. Это неправильно. Я тебе как врач это говорю. Нельзя до степени вмешиваться в Божий замысел. Нельзя… Мы усыновим ребёнка. Ну, или я усыновлю.

Татьяна посмотрела на него затравленно и против воли кивнула.

- Ну, и отлично, - тоже кивнул он и вышел из комнаты. Его жена оторопело глядела ему вслед.

Но от первого слова до того дня, когда сияющий Александр впервые взял на руки своего сына прошло ещё пять с лишним лет. Татьяна как могла затягивала процесс. Правда, памятуя о скрытых страстях, бушующих в душе мужа, делала это осторожно, предварительно тщательно обдумав. Благо, большой пакет документов, необходимых для усыновления, давал огромное поле для «подрывной» Татьяниной деятельности.

Так однажды она, зная о дурном характере их старого лифта, отправляясь в опеку, хитроумно подпрыгнула… И вместо беседы с инспектором три часа просидела в застрявшей кабине на предусмотрительно припасённой газетке, читая любовный роман.

В следующий раз, собираясь за очередной справкой теперь уже к участковому, она даже не пожалела собственного симпатичного лица. Кожа у неё была очень нежной, стукнешься неосторожно о раскрытую дверцу шкафа и пожалуйста – расцвёл великолепным розово-фиолетовым цветом фингал. И вот перед визитом к участковому Татьяна обзавелась синяком, который попыталась – не слишком, впрочем, старательно – замазать тональным кремом. Внимательный немолодой участковый эту тщательно продуманную деталь заметил и погрустнел. Потом не выдержал и спросил, подбородком указав на синяк:

- Муж?

- Что вы! – наигранно возмутилась Татьяна с той старательно отрепетированной интонацией, которая у собеседника неизменно рождает подозрения. – Это я так… Об дверь. Случайно...

Участковый погрустнел ещё больше, покачал головой с состраданием и заявил, что должен прийти к ним, «познакомиться», прежде чем подписать необходимые бумаги. Татьяна согласно кивнула, а на улице просияла: этого она и добивалась.

Теперь Татьяна долго откладывала встречу, ссылаясь то на постоянную занятость мужа, то на собственное нездоровье. К несчастью для неё, милиционер в это время не сидел без дела, поговорил с соседями по подъезду и по дому, узнал много нового для себя и про Александра, и про саму Татьяну и на состоявшуюся всё же встречу пришёл уже совсем в другом настроении. А пообщавшись с Эмерихом лично, и вовсе решил, что тому страшно не повезло с женой. Уходя, он в прихожей долго тряс Саше руку и говорил, что очень, просто очень уважает его за принятое решение об усыновлении. Когда же Татьяне надоели это церемонное прощание, и она уплыла вглубь квартиры, милиционер понизил голос и, краснея и путаясь в словах, пробормотал:

- Вы меня… это… простите, Александр Николаевич, что я лезу не в своё дело и всякое такое… но, может, вы торопитесь? Может обождать с усыновлением, развестись и жениться на другой? Я слышал, что бывает эта самая… несовместимость, вот. Нет у людей детишек, а женятся на других – и пожалуйста!

- Спасибо за желание помочь, Владимир Максимович, но мы с Таней семья и останемся ею. И мы уже давно всё решили для себя.

Участковый совсем смутился, полные щёки его, покрытые красно-фиолетовой сеткой, побагровели, и он, отводя взгляд, неловко протиснулся в дверь. Уже нажав кнопку вызова лифта, он всё же снова обернулся и тепло сказал провожавшему его Александру:

- Я понимаю, что это вам совсем не нужно, но всё же – желаю счастья вам, Александр Николаевич. Вам и вашему будущему ребёнку. Ему очень повезло в этой жизни.

Потом Татьяна умудрилась «потерять» свидетельство о собственности на квартиру, которое тоже входило в длинный список документов, необходимых для усыновления, в случае, когда квартира приватизирована. Его пришлось долго восстанавливать. «Потерянное» же, кстати, вскоре после получения нашлось в одной из папок в шкафу. Татьяна потом громко охала и ахала, кляня себя за бесхозяйственность, и закончилось всё тем, что Александр её ещё и жалел.

Свободного времени у неработающей Татьяны было много. И она так увлеклась противостоянием собственному мужу, что с удовольствием придумывала и воплощала в жизнь очередные планы. Таким образом, она, как могла, затягивала процесс сбора медицинских справок и прочих документов. В ход шли даже подкупы некоторых нечистоплотных врачей, придумывавших ей разнообразные болезни, которые требовали немедленного долгого лечения.

Апофеозом её «подрывной» деятельности стало инсценированное ограбление. Татьяна наняла бомжика у метро, выбрав помоложе и поприличнее, и долго объясняла ему требуемое. Тот, хоть и выглядел довольно сообразительным, всё никак не мог взять в толк, зачем этой красивой холёной женщине нужно, чтобы он толкнул её в грязь и отнял у неё папку с какими-то бумажками.

Но деньги, сулимые непонятной дамой, сделали своё дело. И «злоумышленник» разыграл всё как по нотам на глазах подходившего как раз в это время – Татьяна всё рассчитала буквально посекундно – Александра. Эмерих, спешащий на встречу с женой, увидел, как к ней подскочил оборванец, толкнул прямо в лужу у ларька с хлебом, вырвал из её рук красивый бумажный пакет и моментально растворился в толпе. Саша подбежал к Татьяне, помог ей подняться и кинулся было вдогонку за злоумышленником, но того и след простыл. В пылу событий Александр не задумался над тем, почему парень украл не дорогую сумочку, висевшую на довольно тонкой цепочке на плече Татьяны, в которой явно было чем поживиться, а скромный пакет.