– Деловая? – удивленно переспросилВениамин. – Разве… Честно говоря, я думал, что здесь имеет место чистосемейный вопрос… вопрос, извините за прямоту, супружеской неверности…

– Неверности?! – Анфиса, казалось, готова былаиспепелить собеседника взглядом. – Какая еще неверность! Я не замужем! Атот человек, с которым я изображена на снимке, – злейший противник иконкурент холдинга, в котором я работаю! Так что я не могла иметь с ним никакихконтактов! Эти снимки – монтаж, фальшивка!

– Что вы говорите?! – Директор агентства сновазабарабанил пальцами по столу, что, должно быть, обозначало сильнейшуюозабоченность. Теперь его глаза смотрели куда-то в голубую даль.

– Короче, Анна… гм… Сергеевна, – снова заговорилон, видимо, приняв какое-то решение, – назовите какую-то реальную цифру. Конечно,ни о каких шестизначных компенсациях речь идти не может, наше агентстводовольно скромное, но в разумных пределах…

– Мне не нужны ваши деньги! – воскликнулаАнфиса. – Назовите мне имя заказчика, назовите имя того мерзавца, которыйстоит за этой провокацией!

– Имя заказчика?.. – задумчиво повторил директор ина этот раз забарабанил пальцами не по столу, а по клавиатуре компьютера.

Экран он развернул к себе и уставился на него правым глазом,левый же не сводил с Анфисы, как будто следил за ее поведением.

Наконец он нашел в компьютере то, что искал. Во всякомслучае, пальцы его замерли, а правый глаз забегал по экрану, читая текст файла.При этом лицо директора заметно помрачнело и вытянулось.

Анфиса привстала и попыталась заглянуть на экран компьютера,но Вениамин Довмонтович опередил ее, щелкнув по клавиатуре, и на экране теперьвместо полезной информации красовалась знойная брюнетка в весьма откровенномнаряде.

Разочарованная Анфиса опустилась обратно на свой стул ивыжидающе уставилась на директора агентства.

Тот снова побарабанил пальцами по столу и свел глаза в однуточку. Затем он тяжело вздохнул и проговорил:

– Ни о каком возмещении ущерба речи идти не может. Да,я признаю, что конверт, в котором лежали фотографии, действительно принадлежитнашей фирме, но это ровным счетом ничего не значит. Этот конверт мог попасть вруки кому угодно – одному из наших клиентов, да просто случайному посетителю… асами фотографии не имеют к «Вещдоку» никакого отношения. Это не наша работа. Ямогу это легко доказать. Наши специалисты пользуются исключительно современнойцифровой техникой, это гораздо удобнее и для работы, и для создания архивов, аэти снимки сделаны пленочным аппаратом. Так что прошу прощения, но мы здесьсовершенно ни при чем!

Он откинулся на спинку кресла с видом победителя, но глазапри этом разбежались вовсе в разные стороны.

– Я просила вас вовсе не о возмещении ущерба. Я просиланазвать имя заказчика!

– Об этом тоже не может быть речи. Я же сказал вам –это не наша работа. Так что прошу меня простить, но я чрезвычайно занят! –И Вениамин Довмонтович демонстративно взглянул на часы.

– Безобразие! – продолжала кипятитьсяАнфиса. – Я этого так не оставлю! Я дойду до… – Она подняла глаза кпотолку, намекая на какие-то высшие сферы.

– Как вам будет угодно, – пробормотал директор.

Теперь один его глаз смотрел на посетительницу, а второй –на дверь, давая ей понять, что аудиенция закончена.

И на этот раз Анфиса почувствовала, что больше ничего несумеет от него добиться. При всей кажущейся уступчивости этот кругленькийчеловечек неожиданно сделался очень твердым.

Анфисе ничего не оставалось, как встать и, разочарованновздохнув, покинуть его кабинет.

«Что же такое он увидел в своем компьютере? – думалаона, закрывая за собой дверь кабинета. – До того момента он был весьмасговорчив, соглашался на какую-то компенсацию, старался спустить дело натормозах, явно не хотел скандала, но как только открыл нужный файл – тут жепеременился в лице и словно стал другим человеком… похоже, он просто чего-тоиспугался…»

– Что, отфутболил? – раздался рядом с Анфисойсочувственный голос.

Она подняла глаза и увидела секретаршу.

Та снова отложила свой недочитанный роман, сняла очки(которые явно носила только для солидности) и смотрела на расстроенную клиенткусо смесью жалости и любопытства.

– Ты куришь? – спросила Анфиса под влияниемвнезапно пробудившейся интуиции.

– Только здесь нельзя, – секретарша оживилась ивыбралась из-за стола, – Доберманыч не разрешает…

Оглянувшись на дверь кабинета, она направилась к выходу,сделав знак Анфисе следовать за собой.

Они вышли на лестничную площадку.

Здесь было создано что-то вроде общей зоны отдыха – возлебольшого окна, выходящего на заасфальтированный двор, стояли два металлическихофисных стула, низенький столик и пальма в огромной кадке. Однако, судя повсему, сотрудники расположенных на этаже офисов устроили здесь самуюобыкновенную курилку. По крайней мере в кадке с пальмой окурков было больше,чем земли, и сама пальма имела вид закоренелого курильщика – тощая, поникшая,изможденная, с желтыми обвислыми листьями, разве что она не кашляла.

Секретарша отряхнула один из стульев, расположилась на нем,протянула Анфисе пачку «Вог» и представилась:

– Люда. Угощайся!

– Аня, – ответила Анфиса, решив на всякий случайсоблюдать конспирацию.

Она вытащила из пачки тонкую сигарету, закурила и спросила,выпустив дым через красиво округленные губы:

– Тяжело с ним?

– И не спрашивай! – Людмила откинулась на стуле ивздохнула. – Это с виду он такой кругленький да приветливый, а на самомделе – вылитый доберман! На работе вечно задерживает, а лишнего рубля у него недопросишься… Чуть что не по его – орет, ножками топает, слюной брызгает… не приклиентах, конечно, один на один… Работой постоянно нагружает…

В последнем Анфиса немного усомнилась, вспомнив глянцевыежурналы и дамский роман на рабочем столе секретарши.

– Что ж не увольняешься?

– Да ищу место, но думаешь, хороших мест много? Всехорошее уже до нас разобрали… вот и держусь за этого бобика… но если что-топриличное найду – тут же уволюсь!

– Но хоть не пристает? – сочувственнопоинтересовалась Анфиса.

– Чего нет, того нет! – вздохнула Людмила, какбудто даже с некоторым сожалением. – Мне кажется, он женщинами вообще неинтересуется…

– Голубой, что ли?

– Черт его знает! Какой-то серо-буро-малиновый… –Людмила рассеянно стряхнула пепел в кадку многострадальной пальмы. – А чтоон на тебя-то наехал? Ты же вроде клиентка, с клиентами он держится оченьвежливо…

– Я не клиентка, я жертва! – И Анфиса показаладевушке одну из злополучных фотографий.