От всех прочих он отличался только сложенным номером журнала«Человек и закон», деловито зажатым под мышкой.

– Федор! – окликнул вошедшего Бегунов и помахалему рукой.

Тот оглянулся на голос, поморгал красными глазами, но все жеприблизился к Виктору.

– Вы меня? – осведомился настороженно.

– Вы ведь – Федор Бородин? Сотрудник агентства«Вещдок»?

– Он самый, – признался Федор.

– Вам только что звонили… вы договорились о встрече…

– Да, но звонила мне женщина… дама. – В голосеФедора по-прежнему звучало недоверие.

– Согласитесь, что это не самое подходящее место длядамы, – проговорил Виктор, обведя рукой помещение.

Федор тоже огляделся, но не нашел вокруг ничегоудивительного. Пожав плечами, он произнес:

– Но она сказала, что у нее проблемы с мужем… а вытогда кто?

– Любовник, – ответил Виктор, почувствовавнекоторую неловкость и порадовавшись, что Анфиса его сейчас не слышит.

– А, ну ясно… – Бородин облегченно вздохнул иуселся на свободный стул. – Вы не возражаете, если я что-нибудь себезакажу? Торопился к вам, знаете ли, и не успел позавтракать…

– Пожалуйста-пожалуйста! – милостиво разрешилВиктор.

Бородин помахал в воздухе рукой, и тут же рядом с ихстоликом возникла румяная особа лет сорока, в кокетливом, хотя и немногонесвежем кружевном передничке и такой же наколке на бодро завитых волосах цвета«махагон».

– Что заказываем, мальчики? – осведомиласьофициантка игривым тоном.

– Сто пятьдесят, Светик! – промурлыкалБородин. – Ну и там чего-нибудь… селедочки, что ли! – Он выразительнопошевелил в воздухе пальцами.

– Кому Светик, а кому Светлана Павловна! –перебила его официантка. – А деньги у тебя есть, Федя? А то будет, какпрошлый раз…

– Ну что ты, Светик! – Федя ударил себя кулаком вгрудь. – За кого ты меня принимаешь… как прошлый раз ни за что не будет,сегодня меня вот друг угощает… – И он выжидательно уставился на Виктора.

Официантка тоже перевела взгляд на Бегунова, быстрообследовала его глазами и, видимо, осталась довольна.

– Угощает? – переспросила она его. – Точно?

– Угощаю, – подтвердил Виктор.

– А самому другу чего принести?

– А я за рулем… Кофе у вас есть?

– А как же! – Официантка кокетливо поправиласбившуюся махагоновую прядь. – И кофе, и какао… и даже горячий шоколад длятех, которые с претензиями…

– Тогда мне кофе и… ну какой-нибудь кекс…

– Друг на французской диете? – ухмыльнуласьофициантка, прежде чем удалиться. – Утром кекс, вечером секс?

Проводив мечтательным взглядом ее удаляющиеся бедра, Федорповернулся к Бегунову и проговорил:

– Ну, так чем я могу вам помочь? Вам и вашей даме?

– Руководитель вашего агентства охарактеризовалвас… – неуверенно начал Виктор.

– Доберманыч? – расплылся Федор. – То есть,прошу прощения, Довмонтыч?

– Да-да… он охарактеризовал вас как чрезвычайно гибкогои понимающего человека…

– Извиняюсь, – поморщился Федор, – я дозавтрака такие длинные слова плохо понимаю. Нельзя ли покороче и подоступнее?

– Можно, – кивнул Бегунов. – Запросто.Доберманыч сказал, что ты с правилами не заморачиваешься. Если клиенту надо,чтобы была неверность – ты ее организуешь. Даже если ничего не было.

– Ах, вон ты об чем! – оживился Федор. – Даэто мы запросто! У меня есть дружок, бывший артист…

В это время к их столику, призывно покачивая бедрами,подошла официантка.

– Федя, вот твои сто пятьдесят! – проговорила она,поставив перед Бородиным маленький запотевший графинчик. – И селедочка… авот твоему другу, который на французской диете…

– Светик, ты считаешь, что эт?? сто пятьдесят? –заныл Бородин. – Да тут от силы сто!

– Кто из нас официант? – возмутиласьСветлана. – Ты или я?

– Ты, – признал Федор.

– Тогда кто лучше знает, что такое сто пятьдесят? Уменя, между прочим, не глаз – измерительный инструмент! На грамм не ошибаюсь!После меня можно не перемеривать! – И она с гордым видом удалилась внаправлении кухни.

– А все-таки здесь от силы сто… – проворчалФедор. – Ну тем не менее ваше здоровье!

Он налил в стакан половину содержимого графинчика, ссомнением взглянул на стакан, опрокинул в глотку, крякнул и подцепил на вилкукусочек сельди. Лицо его зарумянилось, в глазах появился блеск.

– Так вот, – продолжил он жизнерадостно, –есть у меня дружок…

– Бывший артист, – напомнил Бегунов.

– Почему бывший? Артист – это навсегда! Правда, главныхролей ему сейчас не дают… всюду, понимаешь, интриги!.. Ну главных ему и раньшене давали. Он вообще-то был король эпизода. Никто лучше его не мог сказать «Наследующей выходишь?».

Федор вылил в стакан остаток водки, грустно измерил еговзглядом, допил, закусил селедкой и продолжил:

– Ну вам и не нужен такой артист, которого все в лицознают. Зачем вам это? Вам нужен, это, крепкий профессионал! Который свое делознает. А у профессионалов правило какое? Очень простое правило: подальше откамеры, поближе к кассе! Чтобы, значит, лицо не примелькалось. Так что Толик –это друга моего так зовут – это то, что вам надо. Ведь он должен сыграть именноэпизод… – Он грустно взглянул на пустой графинчик, вытряс из негопоследние капли и вздохнул: – А вы что же не завтракаете? Кофе остынет!

– Для завтрака поздновато! – Бегунов тем не менеепригубил кофе.

Напиток тоже был из далекого прошлого: его явно наливали изогромного титана. По вкусу он напоминал жидкие помои. Виктор попытался откуситькусочек кекса, но чуть не сломал об него зубы. Отставив тарелку с «десертом»,он достал злополучные фотографии и показал одну из них Федору:

– Это он – твой король эпизода?

Федор поднес фотографию поближе к глазам, несколько секундее рассматривал и затем вернул Виктору, спросив:

– А как это к вам попало?

– У каждого из нас есть свои маленькие тайны, –уклончиво ответил ему Бегунов.

– Доберманыч, что ли, дал? – предположил Федор исам себе ответил: – Да у него-то откуда…

– Федя, – задушевным тоном сказал Виктор, –не задавай глупых вопросов, лучше отвечай на умные, договорились?

– Вроде бы. – Федор покосился на официанткуСветика и мигнул ей, чтобы подошла и принесла еще графинчик. Виктор перехватилего взгляд и махнул Светику, чтобы повременила.