я сидела первое время, раздались приглушённые хлопки, словно что-то упало с верхней полки. За ними послышались ругательства. Чем бы там ни занималась Ката, никто из мужчин даже не посмотрел в сторону приоткрытой двери. Крейн так и продолжал с любопытством рассматривать меня и почему-то облизываться. Мне это совершенно не нравилось…

— Сто? — прямо спросила я, смотря на мужчину в ответ.

Хмыкнув, он опустил ножки стула на пол и положил руки на стол, оперевшись о него локтями.

— Почему ты так странно разговариваешь? — неожиданно поинтересовался мужчина.

Несколько раз моргнув, я не нашла что ответить. Себя бы послушал, что не слово — так какое-то ругательство.

— Я нолмално лазговаливаю, — заметила я.

— «Нормально» произносится вот так.

— Я и говолю «нол-маль-но», — повторила я по слогам это слово и нахмурила брови, пытаясь выглядеть сурово. Получилось не очень. Крейн даже рассмеялся и обрушил ладонь на стол так, что он дрогнул.

— У неё просто дефект речи, какие-то буквы не выговаривает. Не знает, как направлять язык для этого. В моей деревне многие шепелявили и жевали слова, — подсказал Джеймс.

Чайник уже закипел, и парень снял его с огня и доставал чашки.

— Моя леди прекрасно выговаривала все слова и буквы. Это тело способно произносить всё правильно, но почему-то этого не делает, — заявил Крейн. Теперь пришла моя очередь уставиться на него широко распахнутыми глазами и ничего не понимать. — Откуда ты? Ты же не в Анцубе родилась, — продолжил мужчина.

— Нет, не там, — процедила я сквозь зубы. Отвечать не хотелось, но у меня были связаны руки, в прямом смысле, и в настоящий момент я пребывала пленницей этой троицы.

— А где?

— За молем.

— О, заморская, значит. И как давно ты в наших краях?

Плотно стиснув зубы, я не стала отвечать. Я плохо помнила свою жизнь до попадания в бордель. Последние чёткие обрывки: как мы садились на корабль. Был погожий день, не единого облачка, голубое небо. Крики чаек отпечатались в памяти. То, как они пикировали в воду и вылавливали клювом рыбу. Я тогда долго стояла на палубе и наблюдала за ними, пока мы не отплыли. Кажется, мне было семь или меньше. Со мной были родители, но за прошедшие годы их образы стёрлись. Мы попали в бурю, и меня, как и других уцелевших, выбросило на берег недалеко от Анцуба. Я не знала, куда мы плыли и зачем, не знала имён родственников. Перед крушением мы посетили несколько портов, и другие выжившие оказались из разных мест, потому определить, откуда была моя семья не смогли. Никто не знал, что со мной делать. Так, я попала в церковный приют…

Дальше начался кошмар, но каждый раз, когда раздавался крик чаек перед глазами всплывал тот последний день. Говорить с похитителями о своём прошлом я не стала бы даже под пытками, пусть делают что хотят.

— Отстань от неё, Крейн. Я читала, что у многих народов за морем не существует ряда букв, хоть язык и похож на наш. В детстве её просто не учили их произносить, а «твоя леди», прекрасно знает, как это делать, особенно раз упомянула Гебирд, — вмешалась в разговор Ката. Девушка вышла из кладовки с тремя массивными книгами в руках, а на последней лежал свёрнутый пожелтевший свиток. — Карту расстели, прижми края, — скомандовала она, обрушив свою ношу на стол.

Крейн послушно выполнил её просьбу, и передо мной развернулся целый холст с множеством чёрных линий на нём. Вытянув шею, я попыталась рассмотреть рисунки. Синяя извилистая полоса делила изображение почти пополам, в нескольких местах её пересекали две посеревшие чёрточки, а ещё я смогла различить очертания домиков и башен в разных концах.

— Они везут её в Митл по этой дороге, я уверен, — заявил Крейн, проведя рукой от какой-то блёклой картинки с изображением большого домика до другого конца холста. Он ни разу не оторвал пальца от обрамлённой линиями полосы, и я догадалась, что так обозначалась дорога.

— Это логично, — согласилась Ката.

Она опустилась на стул, прижала края карты двумя книгами, а третью распахнула прямо перед собой. Сразу после этого возле рук девушки опустилась глиняная кружка с дымящимся напитком.

Посмотрев на Джеймса, я позавидовала истеричке. Взгляд парня источал тепло, когда был направлен на неё. Если на меня кто-то когда-то и смотрел также, то это было в другой жизни.

Перед Крейном тоже появилась чашка с чаем. Фарфоровая чашка. Вот откуда у свечницы такая роскошь. Это он ей подарил? Или девушка разорилась на неё, чтобы ему было из чего пить, когда он гостит в её доме?

— Давайте начнём с самого начала и попытаемся понять, что происходит, — продолжила Ката, возвращаясь к книге. Прекратив листать, она ткнула пальцем в одну из строчек с изображениями чёрных закорючек и внимательно вглядывалась в них.

— Я-то не против, а то руки чешутся кого-нибудь убить, — буркнул Крейн, снова садясь на стул.

Джеймс принёс ещё две глиняные чашки и поставил одну передо мной, а вторую обхватил ладонями и устроился напротив Каты. Бросив взгляд на поверхность напитка, я ненавязчиво подёргала связанными руками и бросила злой взгляд на похитителей. Ни один из них не догадался развязать меня.

— Да сто я тебе сделала? — пробормотала я, покосившись на Крейна.

— Она, кажется, вообще не понимает, что происходит, — посмеялся мужчина. Он собирался ответить, но Ката призывно подняла руку, и красавчик закрыл рот.

— Вот. В самом начале были только божества — святая триада, как их называет церковь. Они сотворили мир и всё, что нас окружает, и взяли себе имена и символы, и стали: солнце, вода и земля. Им были непонятны люди…

— Бла, бла, бла, это знает каждый ребёнок, — закатил глаза Крейн и откинулся на спинку стула.

— Заткнись, Крейн, — рявкнула Ката. — У каждого воплощения своя способность, которая действовала при прикосновении до тех пор, пока не происходило объединение. После него им уже не нужно касание, чтобы воздействовать на тех, кто ниже…

— Переходи уже к делу, нечего читать поклончиские оды этим трём убийцам, — снова влез мужчина.

— Поклончиские оды? — переспросил Джеймс. Парень всё это время внимательно вслушивался в слова жены и делал маленькие глотки из кружки.

— Ты придумал спросить только это? — фыркнул на него Крейн.

Пока между ними происходил диалог, Ката неистово листала страницы, всматриваясь в закорючки на них. У меня от напряжения начала болеть шея.

— Когда происходило объединение, сила воплощений возрастала и переставала требовать прикосновения. Они могли использовать её на расстоянии, и применительно к любому живому существу, — зацепилась Ката за какой-то отрывок, потом