* * *

— Саша, ты где пропадал? Ты почему такой грязный? Ты вернулся! Ой, я думала, ты сбежал! — кучей реплик, с претензией и одновременно с радостью встретила меня Ася на пороге своей квартиры.

Лишь увидев меня, девчонка кинулась навстречу, повиснув на шее.

Я решил не испытывать лишний раз судьбу и не возвращаться пока в общагу. Поживу у Аси. От преследования ментов я, вроде, избавился, а вот Кукловод следует за мной тенью, оставляя след из трупов. Интеллигент, двое гавриков в гараже, Пистон — кто следующий? Возможно, даже я сам. Он явно держит меня в поле зрения. Ведь кто-то же подбросил мухоморчики мне в общагу и кто-то настропалил Трубецкого против меня. Это все не выгорело, значит, скорее всего, дальше последует более радикальный удар. Нужно поаккуратнее быть…

— Что это у тебя? Пистолет? — Ася нащупала под рубахой ПМ Купера.

Оружие я ему так и не вернул, перебьется. Если что — лишний рычаг воздействия на него. Если заартачится, можно будет рапорт на него настрочить. Дескать, мне стало случайно известно, что дражайший наш начальничек похерил табельное. А оружием разбрасываться — это не мелочи, это же вплоть до увольнения.

Я и Баночкину сказал — журнальчик, где Купер расписался в получении ПМ, сохранить, спрятать и беречь, как самый вкусный чебурек. Тот сначала опешил, но я пояснил — можно же его списать как закончившийся, а взамен новый завести в оружейке. На всякий случай — чтобы с журнальчиком Купер ничего не смог сделать. Ведь там в строке «получил» его корявка стоит и краткая запись, что пистолет номер такой-то и восемь боевых патронов 9 мм он принял.

— Ты голодный? Я драничков напекла, супчик с клёцками сварила, иди мой руки, — Ася от меня не отлипала.

Все же хозяюшка она отменная, и выходит, что прошлый «парадный» ужин не был разовой акцией.

— Ой, а почему от тебя тюрьмой пахнет?

Она при этом не стала отстраняться и поцеловала меня.

— Работа такая, — пожал я плечами и потопал в ванную, а потом обернулся и бросил через плечо: — Меня, кстати, оправдали, так сказать, не ищут больше. Так что завтра на работу, но я пока у тебя поживу на всякий пожарный. Ты же не против?

— Ой, Саша, конечно не против, живи сколько хочешь! Алёнке я не скажу, не волнуйся.

— А почему ты думаешь, что я должен за это волноваться?

— Иди уже руки мой, суп стынет!

* * *

На следующий день я заявился на работу как ни в чем не бывало. Потискался с Мухтарчиком, пообнимался. От радости он готов был разнести вольер и лаял так, что забрехали собаки из своих домов на окраине города.

— Ты думал, я тебя бросил? — спросил я, глядя в его честные и серьёзные глаза. — Нет, друг, от Сан Саныча так просто не избавиться…

Покормил его и потопал на планерку. Уселся в кабинете Кулебякина (теперь его снова так можно называть) — не в уголок, а в первых рядах. Сотрудники пожимали мне руку, чуть ли не аплодировали, все были в курсе моих злоключений. И вот теперь я снова на коне, а Купер — на больничном, и планерку, как сотрудник кадров (все-таки административно-надзирающая структура в милиции) и как действующий комсорг проводила Мария Антиповна.

Традиционно дежурный зачитал сводку, потом желающие высказались по служебным насущным проблемам. У кого бензин в машинах служебных закончился, у кого пишущая машинка требует ремонта, следователи сетовали на горящие сроки по материалам, Казарян ругался на нерадивых автолюбителей Зарыбинска, из-за которых ему приходится по десять дырок в день в талонах нарушений прокалывать. В общем, рабочая планерка получилась, жизненная, а не обсуждение проблем Кубы и других братских народов и банановых республик.

И заседали в связи с этим недолго, буквально минут в пятнадцать-двадцать уложились.

— Если нет больше вопросов, — одарила всех своей фирменной улыбочкой Мария Антиповна, — все свободны. За работу, товарищи, и помните, что через три дня закрываем полугодие. Осталось маленько, но нужно поднапрячься. Есть сведения, что наш отдел на особом и не очень хорошем счету в главке. Петр Петрович пока за штат выведен, со здоровьем у него уже все вполне нормально, и от нас сейчас зависит, вернут его нам или нет. Если мы покажем своей работой, что можем бороться за показатели, то возможно, скоро все станет как раньше. Все в наших руках, товарищи.

А Мария Антиповна умеет народ зарядить! В речи ее нет пафоса и партийных призывов свернуть этот старый мир и построить новый, как принято сейчас разбрасываться лозунгами на совещаниях всех уровней, от кухонных до заседаний политбюро. Но своими высказываниями кадровичка определено воодушевила личный состав. Сотрудники понимающе загудели, одобрительно закивали и двинули на выход оживлённым, энергичным роем рабочих милицейских пчёлок.

— А вас, Александр Александрович, я попрошу остаться, — проговорила сладким, но твердым голосом кадровичка.

Во как… Быстро она вжилась в роль начальника. И я остался, пропустив мимо поток сотрудников, который унес из кабинета Баночкина и Ваню Гужевого. Последний, оглянувшись, как-то странно посмотрел на нас с Марией. И в глазах его была тревога и сомнения. Будто Ваня приехал на происшествие с трупом, которых до сих пор ужасно боялся.

Когда все ушли, и в кабинете повисла тишина, Мария закрыла плотненько дверь. Я думал, она прямо здесь набросится на меня с объятиями, и потом мы обновим стол Кулебякина, давненько у нас ничего не было. Но Мария вдруг с серьезным выражением лица тихо сказала:

— Саша, нам нужно поговорить…

Ничего хорошего такие фразы не предвещают. И не было ее привычного «хи-хи» и радости в глазах, лишь какая-то грусть еле уловимая повисла между нами, будто умер кто-то. Да что случилось?..

— Конечно, — кивнул я, не торопя коней, пусть сама все расскажет. — Давай поговорим.

— Мне Ваня сделал предложение, — проговорила убитым голосом Вдовина.

— Хм… Неожиданно, — я озадаченно почесал затылок.

Злился я на Ваню? Нет. Он влюблен, а я…

— Что мне делать? — вздохнула кадровичка. — Скажи, Саша.

— Почему ты меня спрашиваешь? Это же твоя жизнь… — проговорил я тут же, но попытка снять с себя ответственность не удалась.

— Мы вместе, но ты не со мной. Я это вижу, а мне… мне замуж нужно, сам