Пару раз мы были на грани. Чуть не потеряли голову, могли переспать по глупости, но сдержались.

И именно сейчас я понимаю, что это было лучшим решением.

Потому что ощутить его первый раз, глядя в глаза, наполненные любовью — это лучшее, что я испытывала за всю свою жизнь.

— Помоги, — скулю. Мышцы отказываются двигаться, сил хватает только на неистовые поцелуи, через которые я пытаюсь передать всю любовь, которую копила в себе уже очень долго.

Руки Димы сжимаются на моих бедрах, он приподнимает меня, опускает обратно, и я задыхаюсь, теряя связь с реальностью.

Мы двигаемся неспешно, но этого хватает, чтобы сойти с ума. Мир перед глазами плывет, тихие стоны неконтролируемо срываются с губ, капелька пота стекает по спине, а под веками мелькают искры.

Мне так хорошо, как ещё никогда не было. От эйфории и счастья охота кричать, и я кричу, стоит Диме сомкнуть губы на моей груди и начать двигаться чуть быстрее.

Запах секса кружит голову, голос хрипит и срывается на ультразвук. В комнате точно кто-то устроил поджог, потому что жарко неистово, дышать невозможно.

Дима касается жадно, метит поцелуями как раскалёнными углями, шепчет какой-то неразборчивый бред и толкается все чаще и чаще, подводя себя к разрядке.

Дрожь проходит по всему телу, Дима прикусывает мою губу и жмурится, кончая, а я не успеваю расслабиться и выдохнуть, как он вдруг бросает меня спиной на диван, нависая сверху.

— С тобой не закончил, — шепчет в онемевшие губы, и сразу же спускается поцелуями вниз.

Мне хватает минуты, чтобы наконец-то полюбить этот чёртов пирсинг.

Эпилог

Проснуться утром от того, что в твоё ухо кто-то очень громко и настойчиво сопит, мне не доводилось… Никогда, наверное. Именно поэтому я чуть не подскочила на кровати от страха, только вот рука, лежащая на мне, не дала исполнить задуманное.

Я опустила взгляд, чтобы понять, что происходит, и, когда увидела красивый узор змеи на руке, выдохнула с облегчением и упала обратно на подушку.

Забыть, что парень остался у тебя на ночь, нужно уметь, но и я-то не промах! Просто всё случилось так неожиданно, что я не успела проанализировать и осознать, мозг все ещё отказывается верить.

За спиной какое-то копошение, кажется, от моего рывка Дима проснулся, и теперь возится, устраиваясь поудобнее, и притягивая меня ближе к себе.

— Доброе утро, — хрипло шепчет на ухо, и я сразу же покрываюсь мурашками, все ещё не веря, что это происходит со мной. Дима целует меня в затылок и укладывается наконец-то, смешно причмокивая, ещё будучи в полудрёме.

— Ди-и-им, — я не хочу спать и, чтобы он спал, тоже не хочу. У меня миллион вопросов, тысяча невысказанных слов и миллиард накопленных эмоций. Нужно все вылить здесь и сейчас, поэтому решаю начать… — Почему змея? — кончиком пальца провожу по красивому узору. Змея оплетает предплечье парня, расположив голову прямо на кисти Димы. Выглядит просто божественно.

— Она сбрасывает кожу и живёт дальше так, словно ничего и не было. Людям стоит поучиться отбрасывать прошлое так же. Вот, учусь, потому и змея.

Улыбаюсь. Приятно, что он борется со сном и рассказывает мне все это безумно милым голосом.

Разворачиваюсь в его руках, оказываясь лицом к лицу и показываю пальцем на грудь, где расположен цветок.

— Роза?

— Роза, — усмехается Дима. — Банально: красивая, но колючая. Но снять шипы можно, если постараться.

— Это точно ты. Кажешься колючим, на деле почти котик, — хохочу, когда Дима закатывает глаза, а потом внезапно достает ногу из-под одеяла, демонстрируя маленького черного кота над коленкой. — Серьезно? Кот? Что он значит?

— Да ничего. Я набил его, потому что стало жалко соседского кота. Он был черный, все говорили, что к несчастью. Решил показать, что в них нет ничего страшного, вот и набил.

— Ты вообще все подряд себе бьешь, да? — усмехаюсь. У него много татуировок, и в целом одну композицию они не составляют. Просто много разных рисунков, кажется, что-то означающих. — Матрёшка? — поднимаю бровь, замечая цветную матрёшку над линией трусов. Вчера мне некогда было рассматривать его рисунки, сегодня же чувствую себя как в картинной галерее.

— По пьяни, — отмахивается Дима, поднимая руку и демонстрируя небольшого Винни пуха на рёбрах. — Это мой первый. Я пришел в салон и сыграл в лотерею. Место и эскиз выбирал вслепую, увидел уже готовый результат.

— Ну, тогда не самое жуткое, что могли тебе сделать…

Он ещё долго рассказывает мне о своих татуировках. Показывает символ близнецов, который сделал в честь их с Андреем родственной связи, и небольшую молнию, которая, по его мнению, означает силу и мощь. Я разглядываю узоры, стрекозу, нож, даже замечаю тату в виде большой черной точки и потом долго слушаю лекцию, что это, вообще-то, луна.

— Больно это? — спрашиваю.

— Не больнее, чем прокалывать сосок, — Дима смеётся, но в глазах я замечаю уже известный мне огонёк. Надо срочно гасить, я пока не готова.

— Это было давно и на спор. Снять не решилась, потому что подумала, что терпеть боль ради того, чтобы вытащить украшение — тупо.

— Тоже верно, — кивает Дима и переворачивается на живот, — тут тоже есть татуировки, смотри.

Поднимаю глаза, и… И застываю с улыбкой. Глупой до ужаса.

Потому что на лопатке