Не прошло и минуты, как фанатский плакат,утверждавший, что Гурий Пуппер – супер, нагло подвел своего кумира. Теперькрасные прыгающие буквы гласили: «Гурик Пуп, не хочешь в суп?»

Какое-то время фанаты Гурия Пуппера непонимали, почему все показывают на них пальцами и хохочут, а потом сталиподозрительно перешептываться и поплевывать на ладони. Ванька был убежден, чтопридется драться, но в замыслах у фанов Пуппера было совсем другое. Онивыпустили несколько искр, и надпись на их транспаранте сменилась наоскорбительную «Танька Гроттер – Обормоттер! На контрабас и в люльку!»

– А вот это уже хамство – на нашихнаезжать! Шурасик, давай! – распорядился Ванька.

Шурасик снова принялся раскачиваться. ФанатыПуппера пытались помешать ему искрами и магическими блоками, но все былобесполезно. Тибидохский вундеркинд восторжествовал над конкурентами.

Буквы на плакате стали перескакивать,кривляться, множиться и, наконец, категорично потребовали:

«Верните метлы дворникам! Всех метельщиков на уборкулистьев!»

Разобиженные фанаты попытались изменитьнадпись, но она уже не менялась, упорно призывая их бороться с листвой. Видябесплодность своих интеллектуальных усилий, группа поддержки Пуппера отшвырнулаиспорченный транспарант и, наливаясь нездоровым помидорным румянцем, кинуласьврукопашную.

Ванька сжал кулаки и вскочил с ногами наскамейку.

– Шурасик, держись! Мы им покажем! –воинственно крикнул он.

Шурасик задумчиво позеленел.

– Показать-то мы покажем! Но, знаешь, явспомнил об одном деле! Ты пока дерись, а я скоро приду! Если даже тебя побьют,помни: моральная победа на нашей стороне! – заявил он.

Юное дарование закружилось на месте,завернулось в плащ и, прилепив к нему дюжину искр, поспешно левитировало насоседнюю трибуну. Как нервная и ранимая творческая личность, Шурасик относилсяк мордобою вдвойне отрицательно.

– Тибидохс, наших бьют! – крикнулВанька, отмахиваясь от первого пупперовца – плечистого детины лет шестнадцати.

Ваньке смазали по скуле, и он свалился междускамейками. Не успел пупперовец броситься на него сверху, как кто-то похлопалего по плечу. Пупперовец обернулся. Перед ним, ковыряя толстым пальцем в носу,возвышался Гуня Гломов.

– Гы! Здорово ты его треснул! А менянаучишь? – поинтересовался Гломов и выбросил кулак размером с тыкву,Пупперовец покатился по ступенькам, а Гуня, нетерпеливо переваливаясь, ужеспешил навстречу остальным.

К месту драки, размахивая дубинками и колотяправого и виноватого, спешили циклопы. Болельщики вскакивали. Драка кипела ужена двух трибунах. Кто-то уже отрывал от скамеек длинные доски и переворачивалурны. Корреспонденту «Безлунного магомольца» расквасили нос медной табличкой«Тренерская раздевалка». Упомянутую табличку кто-то сглазил, и теперь она, каквзбесившийся шмель, летала над трибунами и таранила кого попало.

Сарданапал осознал необходимость срочноговмешательства. Надув щеки, он забрался на стул и, придерживая руками кончикибузотеривших усов, зычно крикнул:

– Немедленно прекратить, или я, какглавный судья, отменю матч!

Усиливающее заклинание разнесло голосакадемика по самым отдаленным уголкам стадиона. Угроза подействовала. Самыеяростные враги перестали осыпать друг друга ударами. Гуня Гломов поднялопрокинутого им пупперовца и стал заботливо отряхивать его сзади.

– Как-то ты, братец, неосторожно. Весьсвитерок изгваздал! – сочувственно кудахтал он.

Когда циклопы, наконец, добрались додерущихся, усмирять было уже некого. Все чинно сидели на скамейках, невиннодемонстрируя циклопам пакетики с чипсами. Одна только буйная табличкапродолжала носиться, но её испепелила снайперской искрой Медузия Горгонова.

К Сарданапалу подошел Тарарах, вернувшийся изангаров, где он тайком подглядывал за неприятельским драконом. Преподавательветеринарной магии был потен, закопчен и вдобавок попахивал серой.

– Ну и дракон у этих невидимок! Настоящийбуйный псих, а плюется-то как! Не успел я поднести глаз к щели, а он какшарахнет прямой наводкой! Клянусь пещерным медведем, от которого мне когда-топришлось улепетывать, они влили ему в пойло ведра три ртути с краснымперцем, – отдуваясь, сообщил питекантроп.

– Невидимки не пошли бы на это. Это не поправилам! – с негодованием возразил академик.

– Угу. Не по правилам. Но все такделают, – сказал Тарарах.

– Все делают, а мы не будем! Я не позволюдаже малейших нарушений! – решительно заявил Сарданапал. – Тебе всеясно, Тарарах? И нечего тут сверкать своими хитрыми глазенками!

– Угу. Ясно. Не будем так не будем. Какойбазар? – успокаивающе развел руками питекантроп.

Он уже успел тайком распорядиться, чтобыГоярына напоили ртутью с перцем, так что теперь на душе у него было спокойно.

Сарданапал прислушался к нетерпеливому гулутрибун и махнул рукой.

Двери раздевалок распахнулись и исторглидвадцать игроков и одного коротконогого арбитра из египетских бабаев. Команданевидимок была в одинаковых темных плащах и высоких шляпах. Широкие поля шляпскрывали лица. Казалось, отличить игроков вообще невозможно.

– Они на это и рассчитывают, что их будутпутать! – сказал Тарарах Медузии. – Интересно, кто из них Пуппер?Отсюда ничего не поймешь.

Медузия слегка поморщилась.

– Пуппер вон тот, крайний. Видишь, у негометла с позолотой и очки с определителем расстояния? А теперь, Тарарах, будьлюбезен, отодвинься. Я не переношу запаха серы.

– Ясное дело. Я сам его непереношу, – сказал Тарарах и, хитро улыбаясь, отошел.

Убедившись, что обе команды выстроились однапротив другой, Сарданапал щелкнул пальцами, включая магический рупор Ягуна.