– Ни хрена себе! – сказал я. – Смахивает на какую-то крутую программу защиты свидетелей. Однако, насколько я могу заметить, внешность вам не меняли, Инне Игоревне, надеюсь, тоже. А документы и имя у вас прежние?

– Ну вы же меня узнали – значит, никакой особой крутизны, – улыбнулась Вера. – В принципе я могла уйти в любой момент, просто Инна Игоревна попросила подождать примерно с год. Такой между нами был договор.

– А предмет договора? – спросил я.

– Извините, Альберт Эдуардович, но этого я вам сказать не могу, – уже серьезно ответила Вера. – Но я свои обязательства выполнила, и Инна Игоревна тоже. В один прекрасный день я поверила ей и не жалею об этом. А то бы до сих пор была цепной овчаркой в охранной конторе. Сейчас я уезжаю на родину, и в эту вашу мокрую Москву больше не вернусь. Куплю дома квартиру, заберу у родителей сына и начну жить заново. Так что спасибо Инне Игоревне!

– За что же ей спасибо? – спросил я. – За то, что использовала вас, как и всех остальных? Как именно – не спрашиваю, раз это секрет, но ведь использовала же?

– Ну и что? – спокойно и без малейшего намека на вызов ответила Вера. – Люди всегда друг друга используют, на этом и стоит наша цивилизация, так она говорила, ну, в смысле Инна Игоревна. Надо только делать это по возможности честно, то есть давать другому человеку именно то, что он и рассчитывает получить взамен.

– Ну да, – криво усмехнулся я. – Господина Бунина, вашего бывшего начальника, Инна Игоревна использовала и в хвост и в гриву, а взамен он получил пару пуль. Навряд ли Аркадий Павлович рассчитывал на контракт такого рода, как вы думаете? Никита Сергеевич, руководитель известного вам заведения, тоже был использован на всю катушку и теперь сидит в тюрьме – и хорошо еще, если в российской. А ну как в египетской?

– Вы ведь не хуже меня знаете, что и Бунин, и Никита – люди…как бы это помягче сказать… не очень хорошие, что ли. В том, что с ними произошло виноваты они сами. Это все их жадность и глупость. Инне Игоревне оставалось только на них сыграть.

– Да уж, – сказал я. – Сыграно виртуозно. И на моей жадности, между прочим, тоже. И на глупости! Ну а на чем она сыграла в вашем случае? Какими пороками страдаете вы, дорогая Вера?

– Родилась не в то время и не в том месте – вот и все мои пороки, – сказала Вера. – А если кроме шуток, то на родине я просто не знала как выжить. Говорят, при Союзе было хорошо, но я то время помню смутно. Когда все стало разваливаться, уехала в Москву на заработки, как и многие наши. С дипломом курсов телохранителей – я ведь спортсменкой была. Дома остался ребенок, который сейчас живет у моих.

При упоминания о спортивном прошлом и о курсах телохранителей остатки моего интереса к Вере немедленно испарились. Никогда не любил женщин с жилистыми ногами, мозолистыми ладонями и вздувшимися на бицепсах венами. Еще в ресторан с ней ходить – все равно ничего интересного не скажет. Но, подумав так, я ошибся.

– Как-то вечером Инна Игоревна пригласила меня выпить с ней кофе, – продолжала рассказывать Вера. – А к кофе предложила виски – чуть-чуть, на самом донышке стакана. Не знаю, что это на меня нашло, но я рассказала ей всю мою жизнь. С таким интересом как она меня никто в жизни не слушал, даже мама. Это так на меня подействовало, что я даже всплакнула и застеснялась.

– В общем, мы стали вроде как подругами, но свою дружбу не афишировали. Когда оставались наедине, то говорили подолгу и обо всем. Но это бывало только во время прогулок, а потом, когда появились вы, то гулять мы стали только по воскресеньям. А жаль….Я вас, между прочим, сначала невзлюбила, почти возненавидела. Но Инна Игоревна сказала, что вы нужны для дела.

– А для какого именно, она не сказала? – спросил я.

– Нет, а я и не спрашивала. Она говорила, что мужчины – это тупые и жадные существа, которыми можно играть как шахматными фигурами. А если этого не делать, то они начинают играть нами, но только у них это получается грубо и жестоко. Это природа так устроила. Мужчины думают, что это они принимают решения и влияют на все на свете, а на самом деле ими управляют умные женщины. А если умных женщин рядом нет, то в семьях и даже целых государствах наступает бардак.

– Мне бы это все раньше услышать, может, жизнь по-другому бы пошла… Но ничего, лучше поздно, чем никогда! Вы ведь не обижаетесь, Альберт Эдуардович? Нет? Ну и правильно. Так вот, вот однажды Инна Игоревна попросила меня о помощи…

– Хотите, угадаю, о какой именно? – перебил я. – Довести до сведения Аркадия Валериановича, для которого вы наверняка писали отчеты, что Инной Игоревной в последнее время активно интересуется Никита. Так?

– Так, – удивилась Вера. – А откуда вы знаете?

– Да уж знаю! – ответил я тоном ветерана разведки. – Вот только никак не возьму в толк, для чего ей понадобилось устраивать этот цирк с пожаром и мнимой гибелью, а потом еще целый год держать вас возле себя. «Сгорела» сама и ладно, но вы-то ей зачем?

– Думаю, для того, чтобы выполнить несколько ее поручений, – с улыбкой сказала Вера. – Одно из них – найти вас.

– Меня? – искренне изумился я. – Но для чего?

– Не знаю, Альберт Эдуардович. У вас есть бумага и ручка? Нет? Сейчас найдем.

С этими словами Вера встала и направилась к стойке, от которой вернулась, держа в руках ручку и довольно грязный, весь в жирных пятнах обрывок газетной бумаги. Сев за стол, она что-то быстро на нем нацарапала и протянула мне бумажку. На ней был записан неизвестный мне адрес электронной почты (в качестве логина значилось написанное латиницей русское слово «внимание», а под ним – английское слово elefant с идущим следом без всякого пробела шестью цифрами. Что-то мне подсказало, что это – пароль к почтовому ящику. Интересно, почему elefant, то есть слон? Инна, помнится что-то говорила про слона, но вот что…

– Вот, держите, – сказала Вера. – Это ваш адрес в Интернете. Инна Игоревна специально для вас зарегистрировала почтовый ящик и просила никому о нем не говорить. Заглядывайте туда время от времени. Вот, собственно, и все, что она просила вам передать. А теперь мне пора.

– Разрешите последний вопрос, – я бережно опустил газетный клочок в нагрудный карман рубашки, а карман застегнул на пуговицу. – Она по-прежнему живет в санатории для военных? Или уже вернулась в Москву?

– Уже не в санатории, а в Москву она вряд ли вернется, – вставая из-за стола, ответила Вера. – Извините, но о планах Инны Игоревны на будущее вам будет лучше спросить у нее самой. Думаю, она вам скоро напишет. Всего вам хорошего, Альберт Эдуардович, может, когда-нибудь и увидимся.

– Ну да, земля-то круглая, – сморозил я глупость, глядя на удаляющуюся спортивную и наверняка мускулистую задницу. Она была настолько туго обтянутую джинсами, что я рассеянно подумал, что задние карманы приделаны исключительно для красоты, поскольку в них ни за что не всунуть даже грязную бумажку с моим новым адресом электронной почты.

С этим адресом получилось точно так же, как и с поиском новых сообщений о боевиках, вторгшихся в долину. Сначала я проверял ящик каждые пять-десять минут, потом полчаса, час – пока, наконец, не стал заходить в почту раза три-четыре в сутки. Обязательно утром и вечером и пару раз в течение дня. И ничего. Ящик был неизменно пуст.