- Здорово! Когда ждете?

- Не ждем. Два года ему уже! Сын, Валерка! - не удержал отцовской гордости Олег. 

- Ай да... кхммм! Ну пи... молодец! - хлопнул себя по бедрам Марк.

А Лиза уже обнимала их обоих, сначала Олега, потом Таню.

- Поздравляю, братик! Поздравляю, это же замечательно!

Когда первое изумление и эйфория схлынули, посыпались вопросы:

- Но как же это все? Вы... вы просто обязаны рассказать!

- Свадьба когда?

То, что творилось вокруг нее, было настолько невероятно, что Таня чувствовала себя оглохшей. Мозг отказывался воспринимать.

- Все будет, все потом. Дайте сперва пережить наезд мамаши, - смеясь проговорил Олег.

И сразу вдруг посерьезнел. Как будто на миг забыл о неприятном, а оно о себе напомнило. Марк опустился ему руку на плечо, весомо так, по-мужски, сжал и проговорил:

- Переживешь, Олежек. Да ты уже и не Олежек, ты теперь Олег Феликсович!

Потом Марк повернулся к Тане и протянул ей руку.

- Сердечно рад за вас.

Переглянулся с женой и добавил:

- В субботу ждем. У нас как раз большой сбор намечается, Андрей приедет, Сашка. Познакомитесь...

- Нефиг ей знакомиться с Андреем! - тут же выпалил Олег, собственнически прижимая Таню к себе.

А те двое с таким одинаковым выражением лица стали прятать усмешки, что она невольно подумала, в чем подвох? Но ей было так хорошо сейчас, что Таня просто не могла не смеяться вместе со всеми.

Однако время, которое они могли себе позволить, истекло.

- Пора, - сказал Олег, выпуская ее из объятий.

Они еще раз переглянулись и вышли в приемную.

***

Там было людно. Все, кому предстояло принять участие в заседании, уже собрались, отсутствовали только Лариса Серова, по инициативе которой, собственно, и проводилось это внеочередное правление, и брат Олега Роман.

Олег и Марк Савельев с женой сразу направились в директорский кабинет. Кто-то из участников последовал за ними, кто-то остался. Не глядя по сторонам, Таня прошла к своему столу. Села, опустив голову, и постаралась отрешиться от происходящего.

Полностью уйти в работу, спрятать эмоции. Как дети говорят - я в домике. Это сработало, негромкий гул голосов как будто отдалился. Ей даже удалось настроиться на позитивный лад. Помечтать, что этот тяжелый день закончится, и они снова...

Как будто порыв холодного ветра пронесся. Ей показалось, даже все остальные звуки стихли, кроме звука женских шагов. Внезапное чувство опасности иголками скользнуло по позвоночнику и заставило Таню поднять голову.

В приемную вошла Лариса Серова, мать Олега.

Высокая, идеально одетая женщина, все еще красивая, несмотря на возраст. Это ее будущая свекровь??? Мысль испуганно пискнула и испарилась. А Таня внутренне сжалась, стараясь сделаться незаметнее.

Лариса Серова кивнула кому-то из своих людей, потом обвела взглядом приемную и остановилась на ней. Несколько секунд всматривалась, потом на лице возникло узнавание. Она прищурилась даже сделала в ее сторону шаг, но остановилась. Презрительная улыбка скользнула по губам и какое-то победное выражение.

Вот теперь Тане было страшно! Как будто она мышь, а на нее смотрит удав. У нее даже руки похолодели.

Однако Лариса Серова уже отвернулась и прошла в директорский кабинет. Дверь за ней закрылась, отрезая кабинет от внешнего мира.

Внеочередное заседание правления началось.

Оказывается, это так трудно, когда ты сидишь здесь, а что-то такое, жизненно важное для тебя происходит за наглухо закрытыми дверями. И тебе остается только гадать.

Таня пыталась занять себя работой. Набирала что-то, какой-то текст. Нужный и даже важный. Нет! Не получается. Ей казалось, горло сдавливает, от волнения сохло во рту и мелко подрагивало все внутри. Не получается сосредоточиться, не выходит.

Пробовала откинуться в кресле, закрыть глаза и медленно глубоко дышать. Раньше помогало, теперь никак. Да еще началось хождение мимо нее. Сосредоточенный, весь прямо излучающий скрытое напряжение, несколько раз заходил и выходил Дементьев, что-то заносил и выносил. Какие-то папки.

У Тани каждый раз сердце куда-то в пустоту падало, когда приоткрывалась наружная дверь, и через внутреннюю просачивались звуки. Она пыталась уловить, напрягая слух, бесполезно. В очередной раз, сглатывая сухой ком в горле, уставилась на закрывшуюся дверь.

Понимая, что ее уже трусит. И надо отвлечься, не важно как.

Встать, походить, убраться на столе, цветы, блин, полить, что ли!

Потому это все продолжалось уже слишком долго. Минуло время обеда. Но ей и не хотелось есть. Кусок бы не полез в горло. А вот начать убираться - руки занять, чтобы разгрузить голову, наверное, это было нужно.

Только встала, стала перебирать и перекладывать бумажки, из кабинета вышел Дементьев. И к ней.

- Татьяна Аркадьевна, директор просил, чтобы вы для всех сварили кофе и занесли в кабинет. И там... - он сделал неопределенный жест рукой. - Всяко разно.

- Хорошо, да, хорошо, - пробормотала Таня.

И стала мысленно прикидывать, сколько ей понадобится чего. Минералка была в достаточном количестве, ее занесли в кабинет заранее еще вчера. А вот еды... В кухоньке имелось две пачки шоколадного печенья, какие-то конфеты. Мало.  

- Максим Максимыч, мне бы надо несколько пачек печенья и еще заправить кулер.

Тот кивнул:

- Будет сделано, - и тут же убежал.

Таня поразилась. Есть вообще, что-то такое, что этот человек не берется или не умеет делать? Замечательный умница - юрист, а никакой заносчивости. И не чурался белые ручки пачкать. Впрочем, тут все...

- Вот, держите, Татьяна Аркадьевна. Из нашей чайной взял, - и сгрузил ей с десяток пачек разнообразного печенья. - На любой вкус.

И тут же ушел снова, вернулся, таща две большие бутыли воды. Заправил. Потом приволок откуда-то упаковку эксклюзивного, несусветно дорогого зеленого чая.

- На всякий случай. Может пригодиться.

Потом строго оглядел ее с ног до головы и сказал:

- Не волнуйтесь,Танечка, все будет хорошо.

И снова убежал.

Ох, его бы устами...

Дальше уже Таня, подавив все эмоции, готовила кофе и разносила. Это была механическая работа, она давала призрачное ощущение причастности, как будто ее незначительный вклад тоже может помочь общему делу. А главное, работая четко как машина, она как будто абстрагировалась от того, что говорилось в кабинете, потому что ей было страшно вслушиваться.