– Ты уже бывала в этом районе? – спросил Каллум.

– Нет. Только проездом по пути в изолятор, когда умерла, но шок еще сохранялся. Я толком ничего не запомнила.

– Ты помнишь, как умерла? Или как очнулась?

– Как очнулась – помню.

– Ты поняла, что мертва? Я вот не понял.

– Отчасти, – ответила я. – У меня была истерика, и все смешалось. Помню только, что пробудилась в покойницкой и начала кричать.

– Тебя вывезли из палаты восстановления? Жуть какая!

– Да. Они решили, что я окончательно умерла. В больнице всех малолеток, кто мог перезагрузиться, помещали в палату восстановления и привязывали к койкам. Тех, кто становился рибутом, переводили в изолятор; остальных отправляли в покойницкую.

Никому не пожелаешь очнуться в покойницкой среди умерших за день, ожидающих кремации. Помещение было набито битком, когда там очутилась я.

Я посмотрела на Каллума, отгоняя воспоминания.

– Ты не понял, что умер?

– Нет. Я решил, что уснул. Звал родителей. Мне казалось, что рибуты чувствуют себя иначе. Но я ощущал себя прежним и все не мог поверить, пока не попал в Розу.

– Ага, – согласилась я.

Ближе к городу лес стал гуще; и наконец, когда я отвела очередную ветку, показались серый забор из проволочной сетки и мигающие красные огни. Я остановилась и вынула карту. От забора расходилось негромкое гудение – он тоже был под током.

Мы отступили под сень деревьев и стали пятиться, пока забор не пропал из виду. Если карта Леба не врала, туннель должен был находиться где-то поблизости.

– Здесь? – спросил Каллум, заглядывая мне через плечо.

– Предположительно, – ответила я, всматриваясь в землю. Было слишком темно, чтобы хоть что-нибудь различить. Я наклонила карту к нему. – Мы правильно пришли? Похоже, что туннель находится неподалеку от центра города.

Каллум взглянул на карту, затем осмотрелся в темноте.

– Давай попробуем чуть сдвинуться на запад, – предложил он. – По-моему, мы недостаточно приблизились к центру.

Я кивнула и пошла за ним, пиная комья земли и все подозрительные камни. Я и сама не знала, что искала. Наверное, нужно было спросить у Леба, как выглядит этот туннель. Или для чего он использовался. Или уверен ли Леб, что он еще сохранился.

Я сунула карту в карман и вздохнула. Мы прошли на запад, потом обратно на восток, затем опять на запад, прочесывая местность и роясь в палой листве и сучьях.

– Похоже, нас снова ждет казнь на электрическом стуле? – Каллум прищурился на небо. Уже начинало светать.

– Не исключено.

– Чудесно. В прошлый раз у меня чуть кишки не расплавились. Болтанка была еще та!

Я весело улыбнулась:

– Давай-ка подойдем поближе к забору.

Он последовал за мной. Услышав гудение тока, я остановилась. А когда повернулась, то увидела, что Каллум стоит на коленях и разгребает ворох веток. Указывая на небольшое отверстие, он ухмыльнулся, затем уперся руками в края и заглянул внутрь.

– Уж слишком оно мало!

– Я первая, – сказала я.

Опустившись на колени подле него, я заглянула в дыру, которая казалась всего лишь убогой ямой. Помедлив, я обернулась к Каллуму. Мне стало немного не по себе при мысли, что придется ползти по тесному, темному подземному ходу. Я не знала, что там внутри, но мне пришлось поверить, что Леб не подверг нас опасности, когда на кону стояла жизнь его дочери.

– Если угодно, то электрический стул никуда не делся, – показал на забор Каллум.

– Думаю, нам следует выбрать путь поспокойнее.

Собравшись с духом, я вползла в отверстие и уже через мгновение услышала, как Каллум устремился за мной.

В туннеле едва удавалось двигаться на четвереньках. У меня еще осталось немного свободного места, но когда я извернулась и глянула на Каллума, то различила лишь спину, задевавшую потолок.

Свод туннеля поддерживался белыми деревянными брусьями, на вид не слишком прочными. Больше не было ничего, кроме земли под пальцами.

– А вдруг он обрушится? – подал голос Каллум. – Так и останемся здесь навеки, похороненными заживо?

– Наверное, да.

– Класс! Спасибо, что обнадежила.

Мне захотелось повернуть голову и улыбнуться ему, но угроза обрушения туннеля не была призрачной. Возможно, хватило бы и толчка, да и темно было так, что все равно ничего не увидишь.

Я поползла вперед, вдыхая поглубже, чтобы замедлить воздух, стремительно вырывавшийся из легких. Дыхание Каллума, несмотря на его страхи, было неспешным и ровным; оно успокоило и меня, когда я закрыла глаза и прислушалась.

Я продолжала ползти, пока не ударилась головой обо что-то твердое. Остановившись, я вытянула руку и принялась шарить.

Не замурован ли туннель?

Каллум наткнулся на мои ноги и тоже замер.

– Что случилось?

– Путь перекрыт, – ответила я, толкая шершавый предмет. – Может, нам лучше…

Препятствие сдвинулось раньше, чем я успела произнести трусливые слова о надобности забыть и наш план, и Леба с Адиной. Я толкнула еще, и появилась полоска света. Это были бревна, – вероятно, их навалили, чтобы замаскировать вход.

Я напирала плечом, пока верхнее не скатилось с глухим стуком. Теперь можно было разобраться со следующим. Наконец я выбралась из туннеля и повалилась на траву, усиленно дыша. Было холодно, трава оказалась сырой от росы, но я не расстроилась и лишь судорожно глотала свежий воздух.

Ни выстрелов, ни бомб, ни крика – только утренняя прохлада, шелест листвы и стрекот цикад. По сравнению с таким легким проникновением в Остин побег из Розы предстал далеким кошмаром.

Каллум отряхнулся и шутливо взъерошил мне волосы. Пыль так и полетела. Он коротко улыбнулся, но глаза его смотрели на что-то вдали.

Я обернулась. Туннель вывел нас на холм, откуда открывался прекрасный вид на остинский район рико. Живя в трущобах, я никогда не видела его с такой ясностью.

Район был невелик, примерно десять-пятнадцать квадратных миль, – второй Остин. Первый находился в нескольких милях к югу и, если верить рассказам, представлял собой сплошные руины. Во время войны рибуты уничтожили большинство людских городов.

Я слышала, что Остин называли лучшим городом Техаса. Судя по другим, где я побывала, так оно и было. Он стоял на берегу озера, искрящегося в утреннем свете. Центральные здания были выше, чем в Розе, иные имели по десять-пятнадцать этажей.

Через городской центр проходила широкая улица, которая начиналась неподалеку от окружавших озеро деревьев и упиралась в небольшое симпатичное круглое строение. Оно как бы изображало первоначальный остинский Капитолий. В Техасе не было Законодательного собрания, и я не знала, что находилось в этом здании теперь. Наверное, оно пустовало.