— Мне казалось, что все доктора такие, — заметила Евдокия Петровна с достоинством. (У нее и в мыслях не было шутить.)

— Ах, ну я же не думаю его обвинять, — отозвалась ее собеседница, встряхнув медно-рыжей головой. — Но он должен был разобраться, прежде чем заявлять, что Лиза умерла от сердца. Одним словом, тот следователь, Семилуцкий его фамилия, он стал ходить по дому и выпытывать, какие у них есть яды или, допустим, лекарства. Ну, чем человека можно отравить, а он и не заметит. И какого-то лекарства — да, кажется, это было лекарство — на месте не оказалось, или его оказалось меньше, чем должно быть. Я, наверное, путано объясняю…

— Ничего, я все поняла, — успокоила ее Евдокия Петровна. — Так, получается, что Лизу отравили?

— Да! — вскричала Елена Ивановна, широко распахивая глаза. — План был избавиться от Лизы и от Оленьки.

— Но зачем?

— Это Ларион Маслов, — победно объявила хозяйка. — Он незаконный сын Кирилла Степановича, понимаете? Но пока у отца была законная семья, Лариону не на что было рассчитывать.

— Но ведь Ларион живет отдельно. Как он мог отравить Лизу?

— Ага! И вот тут появляется сообщница. — Елена Ивановна попыталась выдержать эффектную паузу, но рыжую говорунью хватило только на то, чтобы набрать воздуху в грудь, и хозяйка дома увлеченно зачастила дальше. — Ларион, знаете, такой фантазер, мы обычно не обращали на его рассказы внимания, а оказалось, что зря. Одно время он рассказывал, что он кого-то спас. Так вот, полицейский узнал, что не кого-то, а горничную Глашу. Он и в самом деле вытащил ее из пруда, когда она тонула. Понимаете? Глаша и Ларион… она была ему благодарна и готова сделать все что угодно за свое спасение. И они договорились, что она поможет ему избавиться от сестер, а когда у его отца не останется наследников, Кирилл Степанович его признает. А Глаша получит свою награду. Наверное, он обещал на ней жениться, — добавила Елена Ивановна в порыве вдохновения.

Евдокия Петровна растерялась. Множество возникших у нее вопросов настоятельно требовало ответа, в то время как здравый смысл бунтовал и упорно нашептывал, что хозяйка мелет чепуху. Ну допустим, славный безобидный студент — убийца… допустим, в жизни и не такое случается. Но при чем тут Коля Шанин? А Варвара Дмитриевна?

— Простите, — сказала старая дама кротко, — я плохо знаю семью Кирилла Степановича и его привычки… А откуда вообще известно, что Ларион — его сын?

— Слухи ходили, — ответила Елена Ивановна уверенно. — Ну, сами посудите: взять в дом чужого ребенка, возиться с ним, воспитывать, тратить деньги… Бедный Кирилл Степанович! Пригрел на груди змею…

— Но ведь Ларион — сын его студенческого друга. И Кирилл Степанович поступил благородно, взял его к себе, потому что тот потерял всю семью…

— Ах, ну для приличия можно выдумать и не такое!

— А зачем Колю Шанина столкнули с лестницы? Чем он им мешал?

— Им же надо было поддерживать легенду, что сны сбываются. Вот Глаша его и толкнула, когда ее никто не видел.

— Значит, и Варвара Дмитриевна…

— Да, думаю, мы больше никогда ее не увидим. Бедная Варя!

— Послушайте, — решительно промолвила Евдокия Петровна, — я ничего такого не хочу сказать о господине Семилуцком, но… Вам не кажется, что его версия никуда не годится? Если целью было избавиться от Лизы и Оленьки, в это еще можно поверить, но ведь на Оленьку никто не покушался. И потом, если за всем стоял Ларион Маслов, с чего он взял, что Кирилл Степанович непременно его признает? Я хочу сказать… сколько было случаев, когда мужчины теряли детей, и кончалось все тем, что они заводили молодую жену и… и наследники не заставляли себя ждать…

Елена Ивановна нахохлилась. Слова собеседницы пробудили в ней сомнения. Она вспомнила, что Порфирий Филиппович больше всех пытался ее уверить, что Ларион — сын Кирилла Левашова, но Елена Ивановна давно заметила, что ее муж — наивный человек, которого можно убедить в чем угодно. (Она и мысли не допускала, что он таким образом стремился пробудить у нее неприязнь к Кириллу Степановичу, которого считал своим возможным соперником.) Любопытно вот что, думала Елена Ивановна: Варя своего пасынка только что поедом не ела, в то время как Наталья Андреевна относилась к Лариону очень даже хорошо. А ведь у Натальи Андреевны, если как следует разобраться, характер посильнее будет, чем у истеричной Вари. Стала бы она терпеть в доме незаконного сына своего мужа?

Нет, не стала бы, с сожалением ответила сама себе Елена Ивановна, и вся конструкция, выстроенная Александром Панкратовичем не без участия баронессы Корф, рухнула в тот же миг. Но самолюбие не позволяло хозяйке дома просто так взять и согласиться с доводами собеседницы.

— Может быть, следователь знает что-то такое, чего мы не знаем? — не слишком уверенно предположила она. — Если он арестовал Лариона и горничную, должны же быть какие-то основания…

— Основания такие, что очень хочется кого-нибудь обвинить, — промолвила Евдокия Петровна спокойно, разглаживая складку на юбке. — А проще всего обвинить того, за кого некому заступиться.

Елена Ивановна ощутила прилив симпатии к старой даме. Разумеется, следователь прицепился к Лариону, потому что тот — сирота. И разумеется, действия Семилуцкого ввели в заблуждение честных людей — таких, например, как сама Елена Ивановна.

Резко переменив тему, она заговорила о том, как ужасно обвинять невиновных и какие скверные последствия арест может иметь для Лариона и Глаши, даже если точно выяснится, что они ни в чем не виноваты. Хозяйка дома трещала без остановки, но Евдокия Петровна, которую после провинциальных кумушек уже никто не мог утомить, только благожелательно улыбалась и время от времени вставляла реплики, выражавшие полное согласие с Еленой Ивановной.

Покинув наконец рыжую говорунью, Евдокия Петровна села в наемный экипаж и попросила отвезти себя на Гороховую, к Базилю.

— Они не принимают, — объявил молодой нагловатый лакей. Евдокия Петровна строго поглядела на него.

— Скажи моему крестнику, что его хочет видеть его крестная. Можешь добавить, что я не приму отказа.

Базиль сидел в большом кресле, обитом вишневым бархатом. Он был так расстроен, что даже забыл подняться навстречу гостье, но она понимала его состояние и не стала на него за это обижаться.

— Что-нибудь известно о Варваре? — осторожно спросила Евдокия Петровна после того, как обменялась с хозяином дома репликами, которых требовали приличия. — У полиции есть хоть какие-нибудь предположения?

Базиль нервно растер пальцами свой высокий лоб и усмехнулся.

— Что они могут знать? Если бы не баронесса Корф, они бы еще сто лет не заинтересовались этим делом…

Евдокия Петровна распрямилась и недоверчиво поглядела на крестника.

— А тот молодой человек, Ларион Маслов, и…

— Не знаю, зачем вообще его арестовали, — с отвращением ответил Базиль. — Говорят, двое слуг обсуждали его перед тем, как Николая столкнули с лестницы. Мол, похож Ларион на Кирилла или не похож и может ли студент быть его побочным сыном. Только все это глупости, потому что у Кирилла случались романы, но никогда — с женами друзей. Он всегда находил себе кого попроще. Но тот следователь, Семиглавов или как его…