— Кажется, она вошла в эту дверь, — промолвила старая дама, озираясь. — Или, может быть, в следующую…

— Вы не видели, в какую именно?

— Нет. Я находилась ближе к лестнице, а тут коридор заворачивает, и… У меня не хватило духу пойти за ней.

Амалия мгновение подумала и двинулась к самой дальней двери в конце коридора. Евдокия Петровна семенила за ней, в ее голубых глазах застыла тревога.

— Вы думаете, госпожа баронесса?..

— Полагаю, она попросила номер, в котором ее меньше всего будут беспокоить, — отозвалась Амалия. — А впрочем, сейчас увидим…

Подняв руку, она громко постучала. Никто не ответил. Амалия постучала еще раз.

— Наверное, она успела уйти, — предположила Евдокия Петровна, часто-часто мигая.

— Нет, — шепнула Амалия, блеснув глазами, — она внутри. Она стоит за дверью, затаив дыхание. Я слышала, как под ее ногой скрипнул пол, когда она шла к двери.

— Что же нам делать? — беспомощно спросила старая дама.

— Полагаю, вам все же придется поставить в известность господина Истрина. Он имеет полное право знать, где находится его жена. Кроме того, есть два человека, которых обвиняют в убийстве. То, что Варвара Дмитриевна жива и здорова, может существенно облегчить их участь.

Говоря о Ларионе и Глаше, Амалия нахмурилась. Она не могла простить себе, что недалекий Семилуцкий вцепился в ее версию и вместо того, чтобы искать факты, а уже затем делать выводы, стал подгонять имеющиеся факты под гипотезу, которую она имела неосторожность высказать. Но само собой Евдокия Петровна понятия не имела обо всех этих нюансах.

— Вы не можете себе представить, как я рада, что с ней ничего не случилось! — воскликнула она, имея в виду жену своего крестника.

— В самом деле? — прозвенел высокий неприязненный голос.

Дверь распахнулась. На пороге стояла Варвара Дмитриевна, и вид у нее был как у Наполеона, который собрался брать Москву и внезапно обнаружил, что вокруг знакомые стены лечебницы для душевнобольных. Жена Базиля злобно покосилась на Амалию, но поняла, что тут немудрено нарваться на отпор, и тотчас же переключилась на более слабое звено.

— Не понимаю, что вам не сидится в вашей глуши, — бросила она высокомерно Евдокии Петровне. — Ездите, навязываетесь в гости, суете во все свой нос… Какое вам до меня дело, в конце концов? Есть же у вас племянник, этот жалкий тип, которого вы опекаете… Вот им и занимайтесь! Да, да, сударыня, и не надо так на меня смотреть…

— Сережа вовсе не жалкий, — ответила Евдокия Петровна с достоинством. Она выпрямилась и словно стала выше ростом. Ее глаза сверкали, как два ослепительных сапфира. — Он в тысячу раз лучше вас и уж подавно лучше моего крестника. Вы ничего о нем не знаете, сударыня, и слава богу!

Она поудобнее перехватила свою сумочку и засеменила к лестнице. «Однако у старой дамы есть характер, — смутно подумала Амалия. — Хотя чему я удивляюсь? Сергей Васильевич не мог сам по себе стать тем, кем он стал, хотя он, кажется, считает, что больше всего на него повлияла армия…»

— Пожалуй, я тоже пойду, — сказала баронесса Корф вслух. — Вас я видела и в случае чего смогу засвидетельствовать следователю, что вы живы и здоровы. Счастливо оставаться, сударыня.

— Но… — Варвара Дмитриевна растерялась. — Я думала, вы хотите поговорить со мной. Разве нет?

— Не уверена, что этот разговор доставит мне удовольствие, — промолвила Амалия, даже не пытаясь скрыть свой сарказм.

На самом деле ей было о чем расспросить свою собеседницу, но баронесса Корф отлично понимала, что если она станет навязываться, то ничего хорошего из этого не выйдет. Другое дело, если самолюбие не позволит Варваре Дмитриевне отпустить ее.

— Мне очень жаль. Я… мне не следовало так говорить с вашей спутницей. Может быть, вы войдете, госпожа баронесса?

Амалия не стала отказываться от приглашения, и Варвара Дмитриевна, впустив ее, закрыла дверь. Гостья осмотрелась. Шляпка брошена на кресло — красивая бежевая шляпка с неброскими украшениями, но женщина светская сразу же поймет, что такая вещица в английском стиле стоит больших денег. В спокойном состоянии Варвара Дмитриевна подыскала бы для нее более подходящее место, но в отчаянии женщина начинает швыряться самыми милыми, самыми дорогими предметами, и все валится у нее из рук. Мысленно Амалия отметила две бутылки на круглом столике, и хозяйка, проследив за направлением ее взгляда, усмехнулась.

— Это «Нарзан», — проговорила она с вызовом в голосе. — Я не пью.

— Я заметила этикетку, — ответила Амалия спокойно.

…Значит, жена Базиля сидела в номере, пила «Нарзан» — в то время как другая на ее месте потребовала бы вина — и, конечно, плакала. Но глаза у Варвары Дмитриевны если и были красные, то разве что самую малость.

— Вам известно, что уже арестованы два человека и что их среди прочего обвиняют в вашем убийстве? — спросила Амалия, присаживаясь на тот стул, который показался ей наиболее внушающим доверие. Ее собеседница осталась на ногах.

— Нет, я ничего не знала. А кто они?

Получив ответ, Варвара Дмитриевна изумилась.

— Ларион Маслов? И какая-то горничная? Воображаю, что сказал бы мой покойный отец, если бы меня убила горничная… — Она встряхнулась. — А вы считаете, что они ни при чем?

— В данном случае не важно, что я считаю, — сухо ответила Амалия. — Важно, что считает следователь.

— Знаете, — неожиданно промолвила Варвара Дмитриевна, пытливо глядя на гостью, — вы, кажется, были единственным человеком, который с самого начала не поверил в эту историю с вещими снами. Все остальные сразу же проглотили наживку… особенно тот бородатый олух, немецкий профессор.

— Ну, — осторожно заметила Амалия, — вас тоже оказалось сложновато провести.

— Правда? Возможно. — Варвара Дмитриевна перестала возбужденно ходить по комнате и, заметно успокоившись, придвинула стул и села напротив своей собеседницы. — Только вот я не сразу поняла, в чем дело. Наверное, я бы догадалась раньше… Просто мне и в голову не могло прийти, что моя собственная дочь станет злоумышлять против меня.

— Она же не знала, что вы появитесь в третьем сне, — напомнила Амалия. — И никто не мог этого предвидеть.

— Я? Появлюсь? — Варвара Дмитриевна надменно вскинула брови. — Нет, госпожа баронесса. Я хорошо знаю своего пасынка и скажу вам честно: он соврал.

— Но…

Запрокинув голову, хозяйка неожиданно рассмеялась визгливым смехом.

— А, вот оно что. Теперь я понимаю: вы подумали, что я испугалась и решила бежать. — Она подалась вперед, ее глаза блеснули недобрым блеском. — Так вот, госпожа баронесса: я ни от кого не бегала. Просто мне нужно было время, чтобы кое-что обдумать.

— И к каким же выводам вы пришли?

Варвара Дмитриевна вздохнула и откинулась на спинку стула.