– Я и так отдыхаю, – буркает Ребекка, дёргаясь в тисках. – Ты забыл условия?

– Сейчас ты сама причиняешь себе боль. Не пытайся вырваться, не получится. Просто расслабься и проведи со мной время.

– Я провела с тобой время!

– Да, ты трахнулась со мной, это называешь проведённым временем?

– А что ты хочешь? Я должна напоминать постоянно?

– Я уже сказал, а ты не глухая.

– Я не хочу, зачем принуждать!?

– Хочешь, просто слишком гордая, чтобы признать. Я отпущу, но с условием, что ты успокоишься и расслабишься, потому что сегодня никуда не уйдёшь.

– Ты не можешь держать меня тут!

Губы растягиваются в улыбке.

– Разве?

Ребекка снова дёргается, стреляя в меня невидимыми лучами из глаз.

– Я перережу тебе горло ночью.

– Как страшно, – усмехаюсь я. – Можешь взять любую одежду, включить любой фильм, но прекрати вздрагивать каждую минуту. Всё, что я хочу: чтобы ты отдохнула. Забыла про телефон и работу. Никто без тебя не умрет. Понервничают, но только во благо. В твоих же интересах принять это, потому что выбора нет. Можешь дальше воевать, но своего не получишь. Ты заперта тут со мной на сутки. Прими это.

– Ты пожалеешь, что не выпустил меня.

Закатываю глаза и отпускаю её руки и ноги, за что тут же получаю новый удар в область бедра. Несмотря на жжение, смеюсь, направляясь к кухне. Уверен, её ладонь тоже горит, но вина только на ней. Я приручу её, чего бы это ни стоило. Даже если буду убит, стану именно тем, кто подчинил её себе.

– Что хочешь на ужин? – интересуюсь, получая ничто иное, как:

– Твою отрубленную голову!

– Надеюсь, не между твоих ног, это похоже на некрофилию.

Ребекка рычит, а следом в спину прилетает пульт. Хочу рассмеяться, но держусь, иначе она действительно воспользуется и вставит мне в сонную артерию нож при первом удобном случае.

Обхожу кухонный остров и расставляю ладони по его поверхности, возвращая взгляд к девушке, которая продолжает совершать моё убийство в своей обворожительной голове.

– Так и?

– Я уже сказала, – буркает она.

– Ладно, сделаю на свой вкус, но, если у тебя на что-то аллергия, это только твоя вина. Можешь покрываться волдырями.

Её брови встречаются на переносице.

– Помидоры.

– Аллергия или ты просто их не любишь?

– Я их ненавижу… как и тебя.

Улыбка расползается на губах. Волне ожидаемый ответ.

– Причина?

– Их суют везде, это раздражает.

– Ты не ешь пиццу?

– Ем.

– Там паста, основа которой помидоры.

– Хватит портить мне аппетит. Я люблю пиццу.

– Сделаю пиццу с помидорами на основе томатной пасты, – предлагаю я.

На лице Ребекки возникает абсолютное хладнокровие.

– Я размажу её по твоему лицу.

– Как будто ты не сделаешь это с другой едой.

Новый кувырок или взлёт качели, потому что улыбка расцветает на её губах.

– Ты прав.

Вытаскиваю из холодильника продукты. Я не был готов к сегодняшнему дню, думая, что пойду на этот шаг позже, но спонтанно даже лучше. В любом случае, голодать мы не будем. В холодильнике есть оставленная Патриком стяжка пива, сотканная из шести бутылок. Иногда его визиты очень полезны и случаются вовремя. Но что-то подсказывает, они не пригодятся.

В квартире кромешная тишина, лишь разговоры включенного телевизора создают иллюзию жизни. Ребекка продолжает наблюдать за мной, оставаясь на диване. Её глаза буквально прикованы к моим рукам, изредка поднимаясь к лицу. Мне же удаётся следить за ней ненароком. Я мог бы смотреть на неё, но увлекаться двумя занятиями одновременно грозит кровью на доске. Хуже пореза только отрубленная под корень фаланга пальца, полагаю, это намного больнее. Мои руки – мой заработок. Я не могу управлять кухней, не имея способности заниматься подачей. Голос, конечно, тоже необходим, но руки куда важней.

– Я буду ходить голой, – словно предупреждает Ребекка.

Поднимаю голову и окидываю её взглядом.

– И?

– И между нами ничего не будет.

– Как досадно, – усмехаюсь в ответ. – Как-нибудь переживу.

– Мы даже не будем разговаривать.

– Искренне верю.

– И я приму душ, буду смотреть то, что захочу, съем всё, что найду в холодильнике.

– Ни в чём себе не отказывай.

Она прищуривается и поднимается с дивана, продолжая смотреть в мои глаза. Секунда, и платье падает на спинку дивана, оставляя её топлес, благодаря чему в области паха вспыхивает пожар, который сдерживаю. С ней придётся научиться терпению. Следом она сбрасывает трусики, которые кладёт поверх платья. Возможно, я свихнусь под конец пройденных суток, но всё равно постараюсь не выжить из здравого рассудка. Я это начал, мне с этим мириться.

Ребекка следует к дверям ванной комнаты, умело играя с моей фантазией, необузданностью и отсутствием терпения. Словно специально, она нагибается и поднимает туфли, ставя их у дверей. За всем этим приходится наблюдать, потому что голова и глаза категорически отказываются повиноваться мозгу, продолжая следить за ней. Она наконец-то скрывается за дверью, в которую хочу метнуть всей коллекцией ножей разом, но сжимаю зубы и продолжаю резать овощи. Я даже не осознавал, на что подписался. Что ж, теперь понимаю.

Если играть, то по-крупному.

Следую её примеру и стягиваю футболку, следом за чем снимаю джинсы, меняя их на шорты. Ходить голым – не моя прерогатива, постараюсь насладиться всеми ракурсами Ребекки. Когда ставлю предварительно смешанные ингредиенты на плиту, она выходит из ванной комнаты с моим полотенцем на груди. Игнорирую сей факт, что под ним пусто, хотя через минуту это делать не приходится, ведь девушка бросает его на диван, продолжая обнаженной разгуливать по квартире.

Она слоняется возле окна, над чем усмехаюсь.

– Хочешь зрителей?

Её глаза обращаются ко мне, а бровь вопросительно поднимается.

– Если есть, что показать, почему не показать?

– Ты права, – киваю, пока внутри нахожу лассо, с помощью которого готов утащить её за шею. Она любит поиграть с огнём, и иногда я на это согласен.

Девушка появляется за моей спиной и проводит пальцем вдоль резинки шорт.

– Не забывай, что ничего не будет, – напоминаю её же условия.

– Ничего не будет, но я могу тебя касаться.

– Без проблем.

Да, конечно, без проблем, но со сдвигом по фазе.