не было сколько-нибудь значимых предприятий, и только лишь после того, как через неё прошла ветка Транссиба, этот город начал приобретать лоск. В Уфе появилась кое-какая промышленность (в основном пищевая и кожевенная), стали возводиться большие многоэтажные каменные здания и моститься улицы, хотя этот город по-прежнему значительно проигрывал столице уральского казачества Оренбургу.

***

В Уфе вокзал тоже чем-то напоминал омский, но он был уже двухэтажный. Весь его перрон сейчас оказался забит под завязку встречающими и провожающими. Народ галдел и хаотично перемещался. Паровоз предупреждающе дал протяжный гудок и обдал всех, кто находился на перроне, клубами дыма.

Однако, когда Никич прильнул к окну, чтобы разглядеть, куда же они приехали, дым рассеялся, и Никич перекрестился и крякнул:

– Энто что же, мы как будто и не уезжали никуда из Павлодара?!

– А что такое приключилось? – переспросил Никича Марк Неустроев.

– А во-он, посмотри-ка, паря! – и Никич ткнул пальцем в стекло.

Марк глянул туда, куда ему указал палец Никича, и увидел стоявших у самого края перрона двух меланхолично настроенных и что-то жующих верблюдов. А рядом с ними стояли несколько юношей и пожилых мужчин. У всех у них были широкие лица и на головах их красовались малахаи. Это были башкиры.

Глава восемнадцатая

Когда-то на месте Уфы располагалось древнее городище Башгорд, расцвет которого пришёлся на VII-IX века нашей эры, а упадок совпал с нашествием на башкирские земли туменов Чингисхана. К XV веку, с распадом Золотой орды, это городище окончательно захирело, и уже спустя сто с небольшим лет неподалёку от него появилось пограничное укрепление пришедших в эти места русских. Постепенно выросший на месте этой крепости город стал приобретать типичные черты российского уездного населённого пункта, но в его округе было немало туземного населения, причём не только башкир, но и татар, и часть их стала постепенно переселяться в Уфу.

В отличие от тех же соседних Челябинска или Екатеринбурга, в Уфе всегда были мечети, и на её окраинах можно было наткнуться на целые кварталы, состоявшие из войлочных юрт. А ещё здесь часто на глаза попадались верблюды, они иногда забредали в центр города и даже заходили на железнодорожный вокзал, перекрывая движение поездов.

– Сколько едем по Сибири, уже какие сутки, а всё натыкаемся на то же самое чудо-расчудесное! – пробурчал Никич. – Всё энти горбатые страшилища попадаются на глаза…Везде гуляют! А-а, ну их! А пойду-ка я схожу на вокзал, погляжу, что там интересного. Со мной сходишь? – Никич глянул на Марка Неустроева.

Марк кивнул головой, и они спустились на перрон. Народу на нём было много, потому что одновременно с поездом, на котором прибыли Чудинов, Суриков, Соколовский и все остальные их сопровождавшие, сюда же подошли сразу три состава, шедшие за Урал из Москвы, Ростова и Харькова.

– А что вы хотели посмотреть, Никита Ермолаевич?– спросил Марк Никича, когда они вышли на привокзальную площадь.

– Да семечек жареных хочу! Я их страсть как уважаю! Уже неделю не щёлкал… А-а-а, вон вижу, вижу, – и Никич показал в сторону нескольких торговок, которые сидели на ступенях бокового входа и громко нахваливали свои жареные семечки. – Пойдём-ка к ним!

Никич быстро сторговался и, купив три стакана семечек, ссыпал их в специально взятый для этого холщовый мешочек.

– Ну а ты что-нибудь хочешь взять? – обратился он к Марку.

– Я бы только книги посмотрел.

– Что-о, опять за своё?! И на что они тебе сдались?! Во-он, один раз из-за них чуть душу не отдал! Опять хочешь повторить энтот фортель?!

– Да ту-ут рядом они, я вижу! Пойдёмте Никита Ермолаевич, посмотрим! Я вас прошу! Я только одним глазком на них гляну!

– Ну-у, ла-адно, – сдался Никич, – пошли. Помешался ты на энтих книжках. Ей Богу!

По дороге к книжному развалу Марк пояснил Никичу:

– У меня целый список составлен на книги.

– Какой ещё такой список?

– Средняя дочка хозяина мне его составляла, чтобы я все эти книги купил. Вот везде их и высматриваю!

Они подошли к развалу. Торговец сразу обратил на них внимание и как к более старшему по возрасту потенциальному клиенту обратился вначале к Никичу:

– Уважаемый, вас что-то заинтересовало?

Никич сплюнул кожуру от семечек на землю и довольный, что к нему уважительно обратился совершенно незнакомый человек, мотнул головой:

– Ну, да!

– И что ищите?

– Ищу энтого… как же его? А-а, ищу Мапи… Маписана!

Торговец книгами непонимающе уставился на Никича.

– Кого-кого?!

Никич посмотрел на Марка, а тот от распиравшего его смеха стал аж багровым и едва сдерживался.

– Уважаемый, – книжный торговец беспомощно развёл руками, – я про такого автора ничего не слышал! А это чей он? Это кто-то новый? О чём его произведения?

– Да не Маписана, а Ги де Мопассана! Никита Ермолаевич так имя этого писателя коверкает, – пояснил отдышавшийся от смеха Марк. – Он его никак не может запомнить…

– Сейчас у меня ничего из его произведений нет, но я могу посмотреть в своих запасниках, и завтра, если что, принесу, – произнёс не смутившийся торговец.

Никич вновь сплюнул кожуру от семечек под ноги торговцу и по-прежнему важно заметил:

– Мы с поезда, и через полчаса он отбывает. А меня кроме Маписана больше ничего не интересует!

– А может, вы что-то присмотрели? – обратился торговец уже к Неустроеву.

Марк увидел книжку Эмиля Золя и сверил со своим списком. Да, там присутствовал Золя и значился его роман «Марсельские тайны». Марк посмотрел название произведения, но у книжного торговца был роман «Исповедь Клода».

– Ну а Чехов у вас имеется? – спросил торговца Марк.

– О-о! Он пользуется в последнее время бешеным спросом и сразу раскупается, – ответил книготорговец. – У меня остались только пьесы. Будете их смотреть?

Никич дёрнул Марка за локоть:

– Уже скоро наш поезд уйдёт!

– Сколько стоят пьесы Чехова? – торопливо спросил Неустроев.

– Рубль семьдесят.

– Э-эх, у меня полтинника не хватает, – сокрушённо произнёс Марк и обернулся к Никичу: – Никита Ермолаевич, вы не одолжите недостающие копейки?

– Не-е-ет! – чуть не рявкнул Никич. – Уже был звонок! Опять хочешь опоздать?! И я с тобой заодно опоздаю! А я быстро бегать не умею! Учти!

Никич и Марк только успели подняться в свой вагон, как их поезд тронулся с уфимского вокзала. Причём Никич на бегу выронил свой мешочек с семечками и сейчас всё не мог уняться и ворчал:

– Чтобы я с тобой, паря, ещё куда-нибудь пошёл?! Да не в жизть! Ни-ко-гда!

На поезде им оставалось ехать всего день, и рано поутру они должны были наконец-то прибыть в Самару. Николай Соколовский и Надя Гриднёва вновь позвали