готова на всё, лишь бы ты был с ней. Но так бесконечно продолжаться не будет. И одна из причин того, что вам трудно поладить, это ваше на сегодняшний день неравное материальное положение. Ты, Николай, ещё младший офицер, ну, положим, вот-вот получишь повышение, но всё равно у тебя ещё пока мало что изменится в перспективе. Будешь каким-нибудь штабс-капитаном. Ну, потом ещё получишь одну звёздочку. И добавится что-то к зарплате. Но я прекрасно тебя понимаю, тебе не хочется выглядеть при этом содержантом у женщины, которая будет с тобой рядом. Значит, неизбежно надо что-то тебе делать. Если ты, конечно, остановишь свой выбор на Надежде Адриановне. И… и если ты будешь с ней, то так или иначе, но тебе придётся учиться зарабатывать. То есть ты всё равно будешь вынужден оставить службу. А если всё продолжится, как сейчас, ну что ж… то напряжение, которое возникает в ваших отношениях, оно сохранится… И оно никуда не денется. Оно будет постоянно присутствовать. Это будет повторяться. Неизбежно. Раз за разом. И ещё, я так думаю, постепенно у неё к тебе разовьётся обычная жалость. А жалость- это самый страшный яд, он неизбежно убьёт её любовь. Так что пока не поздно делай выводы. И чем раньше ты их сделаешь, тем лучше будет для вас обоих. И в заключение вот что ещё скажу, если уж опять вернуться ко мне… О-о, если бы я по сию пору следовал бы своей детской мечте и не зарабатывал бы более-менее, то меня Пётр Ефимович на пушечный выстрел не подпустил бы к своей Галке. Так что материальное благополучие в семье никто не отменял и одной романтикой не наешься! Думай, что хочешь, но я своё мнение высказал.

Соколовский долго молчал и, в конце концов, глухо произнёс:

– Может в чём-то ты и прав, Алексей, в твоих словах есть свои резоны, но ты упускаешь одно… Я – русский офицер, который принял присягу! А ещё я дворянин! И это звание получил один из моих предков, ещё при Екатерине, выходец из мещан. И заплатил он за него не только трудами, но и своей кровью! И Соколовские уже пять поколений за это звание платят кровью. А значит я и дальше буду верой и правдой служить государю и Российскому государству! И иного просто не дано!

***

Когда Соколовский прошёл в своё купе, Надя лежала лицом к стене. Но она не спала. Услышав, что Николай вернулся, она тут же повернулась к нему и виновато посмотрела.

– Прости… Ну, прости меня! Я иногда могу что-то сморозить, даже не подумав… Какая же я всё-таки дура!

– А-а, я забыл уже! – отмахнулся Николай.

– Ты и вправду на меня не сердишься? – Надя встрепенулась и испытующе заглянула в глаза поручика.

Он утвердительно кивнул головой.

Надя тут же соскочила с лежака, обвила руками за шею любимого и повисла на нём.

– Я глупая! Ты только не обижайся на меня по каждому поводу! Пообещай мне!

– Всё, всё, я уже не вспоминаю!

Надя начала расцеловывать Николая, и разгорячённая прошептала ему на ухо:

– Я всё равно тебе достану это дорогущее белое вино, но только никто об этом не узнает! И только мы будем пить его с тобой! В долгие зимние вечера. Ты и я!

***

Николай опять не выдержал напора Нади. Она, казалось, сейчас навёрстывала всё то, что упустила за эти восемь лет, когда они были не вместе и каждый из них шёл своей дорогой. В порыве страсти они даже позабыли закрыть на замок дверь своего купе, и в тот момент, когда они слились в одно целое и находились уже на пике блаженных эмоций, кто-то её открыл и, увидев, что происходило, тут же охнул и поспешно её захлопнул.

Поезд разгонялся на спуске. Они уже преодолели подъём, позади осталась высшая точка Транссиба, проходившего по границе между Европой и Азией.

Надя оделась и убрала скомканную простыню, а затем спросила Николая:

– Пить хочешь?

– Не отказался бы! А минералка осталась?

Надя кивнула головой и подала её Соколовскому. Он сделал несколько глотков и вернул минералку Гриднёвой. Она тоже утолила жажду и пересела к себе.

– Ты сколько пробудешь в Самаре?

– Пару недель, ну может три.

– Всего?!

– А потом по делам службы мне будет необходимо съездить в Санкт-Петербург.

– Надолго?

– Это у меня займёт ещё недели две, не меньше.

– А зачем тебе туда?

– Я должен получить награду за одну спецоперацию, проведённую в соседней стране, и одновременно меня ждут инструкции и служебное повышение. Добавлю звёздочку на погоны!

– Ну, это же замечательно! – обрадовалась Надя. – Я очень рада за тебя! Я, Николя, от всей души тебя с этим поздравляю! А что ж ты мне сразу про это не рассказал?

– Ну, как-то не пришлось… Ну а после, когда вернусь из Санкт-Петербурга опять в Самару, я у родителей проведу, может, неделю, может, дней десять…

– А можно я с тобой съезжу в Санкт-Петербург? – Надя просительно посмотрела на Николая. – Ну, прошу тебя! Ну-у очень! Можно? – Надя вновь подсела к Николаю и начала к нему ластиться. – Ну, скажи «да».

– Ну-у, хорошо, поедем вместе… – сдался Николай.

– Здорово! – обрадовалась Надя.

***

Поезд уже подходил к Уфе.

Это был большой губернский город, с населением свыше ста пятнадцати тысяч жителей, стоявший у южных отрогов Урала в том месте, где в реку Белая впадали речки Уфа и Дёма. Белая была большущей рекой, и мост, переброшенный через неё, был внушительным.

Уфа по меркам Сибири и Приуралья являлась достаточно старым городом. Этот город основали в 1574 году при Иване Грозном на месте ставки наместника ногайского хана в Башкирии. В то время башкиры, после распада Золотой орды, частью вошли в состав Ногайской орды, а частью подчинялись Казанскому и Астраханскому ханствам, и недовольные своим положением в этих государствах некоторые местные мурзы начали искать покровительства у «белого царя». Ну а после того, как Иван Грозный всё-таки взял Казань, а затем и Астрахань, башкирские роды, подчинявшиеся этим ханствам, тут же присягнули Москве. Это произошло уже к середине XVI века. То же самое наблюдалось и на других территориях, на которых обитали башкиры, в итоге к последней четверти XVI века практически все населённые башкирами территории добровольно вошли в состав Московского государства.

Уфа долгое время была захолустной дырой и только с 1802 года стала развиваться, когда её сделали центром новообразованной губернии. Однако ещё в 1880 году её население не превышало 27 тысяч жителей и в ней