и она, поддерживаемая мной, пробовала плыть по-лягушачьи, отталкиваясь ногами и подгребая руками.

Мои ладони дрожали, сердце колотилось, а в голове мелькали мысли о том, как нереально происходящее. «Это что, я провожу вечер вместе с девушкой? На пляже? Серьёзно? И мы тут совсем одни? Она так близко, что я могу ощущать её всеми органами чувств… Я поддерживаю её и не даю погрузиться под воду, касаюсь её… Это точно происходит прямо сейчас и со мной? Да не, быть такого не может… И всё же…»

В голове наступило какое-то необычное просветление, казалось еще немного, и я постигну какую-то очень важную истину, приближусь к разгадке тайны бытия…

Руки на секунду ослабли, и Мику погрузилась с головой… К счастью, без последствий.

«Ну-ка очнись, идиот! Тебе полностью и безоговорочно доверились, а ты тут рассуждаешь о нереальности вселенной, вместо того чтобы всецело отдаться этому моменту и наслаждаться им… Хочешь опять облажаться? И потом ныть, что это всё фатум виноват, врождённая невезучесть и нечищенная карма?»

Мысленная оплеуха помогла, и я снова вернулся в текущий момент, комментируя действия ученицы и подсказывая, что можно улучшить в технике гребли.

Тренировку пришлось прекратить, поскольку мы замёрзли, а Мику ещё и тяжело дышала, быстро выбившись из сил. Тем не менее, когда я аккуратно поставил её на ноги, она радостно воскликнула:

— Семён, Семён! Я, кажется, поняла!

И, вновь упав в воду, она довольно уверенно проплыла несколько метров. Под конец, правда, что-то пошло не так, и я стал свидетелем ещё одного роскошного зрелища: Мику усиленно гребла руками, из-за чего её передняя часть начала погружаться в воду, а её попа, обтянутая мокрым купальником, всплыла над поверхностью. Луна отражалась на ткани, заставляя её поблёскивать и переливаться, словно покрытая тонким слоем серебра. Взгляд невольно скользнул ниже, к самому низу купальника, где мокрая ткань плотно облепила её промежность, очерчивая соблазнительную вертикальную складочку.

Художник этой иллюстрации: Alex Dexter

«Черт… Туда нельзя смотреть», — подумал я, но взгляд всё равно задержался на этой картине, вызывая волну противоречивых чувств.

Мику, поняв, что что-то пошло не так, быстро вскочила, смущённо оправила купальник и пробормотала:

— Нет, наверное, не поняла…

— Чуть больше практики, и всё получится! — ободряюще произнёс я, стараясь отвлечься от своих грешных мыслей.

Мику несколько раз по пути плюхалась в воду и старательно гребла, вызывая у меня приступы умиления. Каждое её движение казалось одновременно неловким и очаровательным, словно она была маленьким ребёнком, пытающимся освоить новый навык. Я смотрел на неё, чувствуя, как внутри нарастает теплое чувство, которое невозможно было описать словами.

Выбравшись на берег, мы обтерлись полотенцем и уселись на него же, постелив на песок. Тишину летнего вечера нарушал лишь мягкий шелест волн, набегающих на берег, да дрожащая Мику, тихонько постукивающая зубками.

Я взял свою рубашку и накинул её на плечи замерзающей девушки.

— А-а, с-с-спасибо, — поблагодарила она, подтянула колени к груди и несколько раз подряд забавно чихнула, как котёнок.

Я сел рядом, и Мику привалилась плечом ко мне, всё ещё изредка подрагивая. Её кожа, влажная после купания, казалась прохладной, но от неё исходило едва уловимое внутреннее тепло.

«Если так пойдёт и дальше, то, наверное, будет уместно даже обнять её — ничего такого, я же просто помогаю согреться», — подумал я.

Представив это, я невольно вообразил, как осторожно кладу руку ей на плечи, как она чуть заметно вздрагивает от неожиданности, но затем расслабляется и прижимается ко мне в ответ. Её голова склоняется на моё плечо. От одной только мысли об этом сердце заколотилось быстрее, а ладони стали влажными.

Но я знал наверняка: решиться на такое выше моих сил. И всё, что я могу, — только всесторонне обдумать эту идею.

«Но мысль определённо привлекательна! Уже хорошо, что она пришла мне в голову: значит, не такой уж я и тормоз…»

Моя спутница вскоре, судя по всему, согрелась и без посторонней помощи — я прямо почувствовал, как она расслабилась и обмякла, прижимаясь ко мне ещё теснее. Видимо, мои чувства настолько обострились, что я мог улавливать такие незначительные нюансы поведения.

«А ведь обычно я не такой чуткий, что же со мной происходит?» — удивился я сам себе.

Впрочем, я не смог долго думать об изменениях: этот чудесный вечер, общество симпатичной девушки и волнительная неизвестность того, что может случиться дальше, способствовали настрою на романтический лад… и полному отсутствию мыслей.

Было так приятно и хорошо, уютно даже, сидеть вот так и просто смотреть на воду, на отражающуюся в ней луну, и молчать, чтобы не спугнуть очарование момента. Хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.

«Если бы можно было остановить время… Замереть вот так, рядом с ней, и больше ни о чём не думать…»

Особую атмосферу нашего времяпрепровождения опять грубо нарушили. Теперь это была Ольга Дмитриевна.

— А, вот вы где! — её голос прозвучал неожиданно громко в ночной тишине. — Вместо того, чтобы проводить время вместе со всеми на танцах, предпочитаете уединиться вдвоём? Да ещё на пляже.

— Ольга Дмитриевна, — я попытался оправдаться, — мы решили, что вместо того, чтобы учиться танцевать, мы лучше будем учиться плавать! Нам это больше по душе!

Вожатая вздохнула:

— Ну, это как вам виднее, конечно, просто танцы и музыка только сегодня, и только этим вечером можно прочувствовать — как это, веселиться в коллективе, поэтому я хотела, чтобы вы участвовали. А пляж и вода, они же каждый день.

Затем её тон сменился на деловой:

— Впрочем, я искала тебя не только чтобы сказать это — танцы заканчиваются, и мне, Семён, нужна твоя помощь.

«Неужели список того, что я должен сделать на сегодня, ещё не закончен? Сколько ж можно⁈» — возмутился я про себя.

Не обращая внимания на явное отсутствие энтузиазма на моём лице, она продолжила:

— Да, колонки на ночь мы укроем, на всякий случай, а вот усилитель, проигрыватель и все провода было бы хорошо унести обратно на концертную площадку. Поручаю это тебе, Семён! Как закончишь — сразу домой: время позднее уже, спать пора! Завтра ранний подъём никто не отменял!

— Хорошо, как скажете, — устало