Когда тот встретился со мной взглядом, я задержала дыхание. Чарли снова начал двигаться в такт музыке; я все ждала, пока Джон отведет глаза, но он так и смотрел прямо на меня. Прежде чем наконец отвернуться, окинул мое тело жадным взглядом. И хотя мне было жарко так, что я вся взмокла, я почувствовала, как волоски у меня на предплечьях встают дыбом.

Я отодвинулась от Чарли и проартикулировала:

– Мне нужно идти.

Я начала проталкиваться к лестнице, ощущая острую необходимость уйти отсюда. Почувствовала, как ладонь Чарли мазнула по моему запястью, но он был слишком мягок, чтобы тащить меня обратно. Чарли позволил мне уйти – он был хорошо воспитан. Взбираясь вверх по лестнице, я оглянулась на него. Он пожал плечами, точно спрашивая, что сделал не так. Я выбралась из подвала в кухню и выскочила из дверей черного хода. Морозный воздух приятно холодил мою разгоряченную кожу. От резкой смены температур пот у меня под одеждой замерз. Куртку я оставила в доме, но мне было плевать. Я побежала трусцой, постепенно ускоряя бег. Шум, доносящийся из дома, стихал за моей спиной, когда я бежала по направлению к кампусу, сминая подошвами ботинок хрустящий снег.

* * *

Мне нужно было поесть. Пиво ослабило меня, и я жаждала углеводов и сыра. Я знала, что «Гриль» еще должен быть открыт, поэтому взбежала по ступеням к двери, выдыхая облачка пара в тусклом свете.

Купив три ломтика жирной пиццы-пепперони, заметила в дальнем углу пустой столик. В зале торчали несколько студентов, пьяно хохотавших над историями, которые они рассказывали по очереди. «Гриль» был популярным местом для поздних посиделок, но только через час или два сюда хлынет голодная толпа – прежде чем в час ночи заведение закроется. Джон и Халед всегда рассовывали по карманам пакеты с чипсами и шоколадные батончики, пытаясь незаметно утащить как можно больше. Для меня это было сигналом, что пора сворачивать веселье.

Должно быть, я слишком увлеклась едой, потому что из задумчивости меня вывел чей-то голос.

– Это место занято?

Я подняла взгляд и обнаружила Хейла, улыбавшегося мне; в руках у него был поднос, на котором стояли миски со злаковыми хлопьями и стаканы с молоком.

– Э-э… нет, – ответила я с набитым пиццей ртом, не успев придумать никаких отговорок. – Все места свободны.

Хейл сел напротив меня и начал наливать молоко из стакана в миску с «Фрут лупс».

– Ну как, – спросил он, – сегодня было весело? Ты отлично опрокидываешь стаканчики.

Я пожала плечами, вспомнив, что должна быть милой и дружелюбной.

– Да, это было суперски весело.

Хейл поднял на меня взгляд, в глазах его играли смешинки.

– Суперски весело, да?

Он прикончил первую миску хлопьев и, рыгнув, с секунду переводил дыхание. Я ничего не сказала, догрызая корочку от пиццы.

– Как тебе нравятся семинары? – поинтересовался он. – Я нормально справляюсь?

Хейл вел у нас еще один семинар по английскому языку – на этот раз темой был Шекспир. Я вспомнила, как неаккуратно он выглядел в аудитории, когда читал перед нами лекции в рубашке навыпуск, с взлохмаченными волосами. Однако это возмещалось сложными заданиями по чтению и интересными замечаниями о том, до чего я не додумалась сама, если б он не упомянул. Это была единственная причина, по которой ему прощали подобный внешний вид.

– Ну-у… – произнесла я; его открытость застала меня врасплох. – Да, вы хорошо справляетесь со своей работой.

– Должно быть что-то, что я могу улучшить. Мне кажется, у тебя припасен какой-то хороший совет.

Я колебалась, не будучи уверена, что для меня уместно всерьез критиковать его.

– Давай, – подбодрил он меня, не донеся до рта ложку с «Чириос». Опустошив ее, выжидательно и внимательно посмотрел на меня.

– Ну… – начала я и посмотрела в окно. Мне представилось лицо Эдисона, сияющее раздражающей готовностью, его рука, словно нарочно поднятая вверх за две минуты до окончания занятия… К несчастью, в его основное направление тоже входил курс английского языка, и это означало, что мне придется терпеть эту его привычку до самого выпуска. Я вздохнула. Хейл засмеялся, словно прочитав мои мысли.

– Это тот парнишка с первого ряда, Эдисон, верно? У него серьезные проблемы с расчетом времени.

Я почувствовала, что улыбаюсь.

– А вы всякий раз поощряете его.

– А что мне делать? Мальчик любит учиться. А я должен способствовать его обучению.

– Мне кажется, он делает это нарочно, – сказала я, беря с пиццы ломтик пепперони и кладя в рот.

– Хорошо, а, кроме нашего милого Эдисона, что еще? – Хейлу явно хотелось это услышать.

– Мне кажется, вы хороший преподаватель, – сказала я. – Все внимательно вас слушают.

– Полагаю, это так. По крайней мере, никто не спит. Это моя основная цель – заставить всех вас бодрствовать.

– Я и бодрствую, – ответила я.

– Да, ты такая. И еще самая умная в группе. Вероятно, мне не следовало бы говорить тебе это… – Он помолчал, жуя хлопья и глядя на меня. – Ты одна из этих, да?

– Что вы имеете в виду?

– Из тех, кому надо быть лучше всех. Во всем, я полагаю.

Я ничего не сказала. Никто прежде никогда так меня не оценивал.

Хейл улыбнулся широко и озорно, словно забыв о своем предыдущем замечании.

– Хочешь увидеть кое-что клевое? – спросил он.

Я колебалась. Он не бросал на меня взгляды, какими многие в Хоторне оделяли меня. Пьяные взгляды, жадные взгляды налитых кровью глаз. И все же… я не любила оставаться наедине с парнями.

– Мне нужно идти домой, – ответила я. Прежде чем вернуться в свою комнату, мне надо было зайти еще кое-куда.

– Это займет максимум десять минут, – сказал Хейл. – Обещаю, ты не будешь разочарована.

Пока я размышляла над его предложением, он начал ссыпать сухие хлопья из миски в карман. Тот, кто носит в кармане злаковые хлопья, вряд ли представляет угрозу.

– Хорошо, – согласилась я. – Но всего десять минут, а потом мне нужно идти.

Вслед за ним я отнесла свой поднос к окошку, где мы составили наши тарелки на конвейерную ленту и посмотрели, как они исчезают в потаенных глубинах кухни. Затем вышли наружу; наше дыхание в холодном воздухе превращалось в пар.

– Возьмешь мою куртку? – предложил Хейл. Я совсем забыла, что оставила свою верхнюю одежду на вечеринке.

– А, нет, я в полном порядке, – ответила я, полной грудью вдыхая чистый воздух.

Вслед за Хейлом я дошла до факультета английского языка – это здание было мне хорошо знакомо. Он шел широкими шагами, с застенчивой улыбкой оглядываясь на меня.

– Что такое? – спросила я.