Хотя Осборн задумывался в первую очередь как уголок для отдохновения, сюда часто наведывались гости – министры, прибывшие с докладом, послы и высокопоставленные особы. В 1857 году, по окончании Крымской войны, в Осборн прибыл российский адмирал великий князь Константин Николаевич. За иностранным гостем была послана королевская яхта, над которой пришлось поднять российский флаг. Англичанам изнывали от досады, глядя на флаг недавнего противника, но ничего не могли поделать. Хозяева облегченно вздохнули, когда великий князь наконец их покинул.

Пожалуй, самыми экзотичными посетителями Осборна были китайцы, приехавшие на Всемирную выставку. Китайское семейство пригласили на остров Уайт, где королева сделала зарисовки их причудливых нарядов и повздыхала над туго затянутыми ножками женщин – даже смотреть больно! Впрочем, китайцы обладали хорошими манерами, а этого всегда было достаточно, чтобы снискать приязнь королевы.

Пока близкие развлекались, Альберт окидывал свои владения придирчивым хозяйским глазом. Он вставал в 7 утра, на час раньше жены, и «крутился с утра до ночи». Чопорный педант на светских раутах, в Осборне он превращался в заправского фермера. На ферме Бартон он занимался разведением коров и овец, в том числе экзотических: из Калькутты ему прислали овец редкой тибетской породы. «На выставке в Смитфилде мои саусдаунские овцы заняли первое место, свиньи – второе, а герефордский бычок удостоился похвалы. Мне, как агроному, есть чем гордиться»[124], – хвастался принц Альберт в письме к старшему сыну. Чем не страстный свиновод лорд Эмсворт из рассказов Вудхауза!

Всем своим арендаторам Альберт отремонтировал коттеджи и открыл школу для их детей. Заработки его работников всегда были высоки, а в случае болезни они могли рассчитывать на вспомоществование от хозяина. В светских салонах могли сколько угодно потешаться над узколобой моралью Альберта и его замашками бюргера, но фермеры благословляли своего помещика. Он хотел как лучше – и делал как лучше.

Желая привить трудолюбие своим отпрыскам, Альберт установил в Осборне деревянный швейцарский домик-шале. Домик прислали из Швейцарии в разобранном виде и собрали уже на месте. Принцы помогали закладывать фундамент, и за каждый час работы отец платил им жалованье, как профессиональным каменщикам.

На первом этаже домика находилась выложенная светлой кафельной плиткой кухонька, с чугунной плитой, полками и полным набором утвари. Здесь принцессы брали уроки домоводства и готовили нехитрые блюда вроде блинчиков, которые скармливали терпеливому папаше. Второй этаж занимал маленький музей, где за стеклянными витринами были разложены ракушки и гербарии, собранные детьми, и экзотические сувениры, которые присылал им вице-король Индии. Возле швейцарского домика разбили сады и огороды. Садовники обучали детей сеять, вскапывать грядки, полоть сорняки. За каждым ребенком был закреплен участок, где они выращивали овощи, которые по рыночной цене скупал Альберт. По крайней мере, таков был родительский план. Но Берти и Аффи нашли домику другое применение: тайком от старших они бегали сюда курить.

Не только юг с его песчаными пляжами и свежим морским бризом манил королевскую чету. Одними из первых романов, прочитанных Викторией, были сочинения Вальтера Скотта, и суровая скалистая Шотландия покорила ее воображение.

В первой половине XIX века отношения между английской короной и жителями севера значительно улучшились.

Конечно, среди шотландцев еще жива была память о якобитских восстаниях XVIII века, когда к власти пытались вернуться потомки Стюартов. Войска Ганноверской династии жестоко подавали мятеж «красавчика принца Чарльза» и применили драконовские меры, чтобы сломить волю мятежного севера. В середине XVIII века запрещены были традиционная шотландская клетка «тартан», по цветам которой представители разных кланов узнавали друг друга, и ношение килта. Игра на волынке рассматривалась как подстрекательство к мятежу.

Но запреты были отозваны в 1782 году. А визит Георга IV в 1822 году смягчил сердца шотландцев: не таким уж злобным оказался правитель из далекого Лондона.

В 1842 году королева Виктория пожелала ознакомиться со своими северными владениями. Кроме того, Шотландия интересовала принца Альберта, который устал от однообразного ландшафта Южной Англии – глазу не за что зацепиться.

29 августа 1842 года супруги отбыли в Шотландию из Вулвича на яхте «Ройял Джордж». Капитаном корабля был внебрачный сын Вильгельма IV – Адольф Фитцкларенс. Несмотря на сомнительное происхождение кузена, Виктория к нему благоволила. Но, как ни старался капитан, ему было не под силу совладать с бушующим морем, и путешествие стало тяжким испытанием для пассажиров.

Двадцать три года назад это же самая яхта привезла из Кале в Дувр беременную герцогиню Кентскую, но тогда, уютно устроившись в материнской утробе, Виктория была надежно защищена от качки. На этот раз ей повезло гораздо меньше. До берегов Шотландии яхту тянули на буксире два парохода, палуба ходила ходуном, и королевская чета изнемогала от морской болезни. «Как это утомительно и неприятно! Мы целый день провели на палубе, лежа в креслах: вечером волнение на море усилилось, и мне стало совсем дурно», – писала королева.

Уныние разбавляли только встречи с местными жителями. Из приморских городков навстречу яхте спешили пароходы с музыкантами на борту и долго плыли рядом, радуя королеву музыкальными номерами. На одном из таких суденышек отплясывали заводной риль, и команда «Ройял Джорджа» тоже получила разрешение спеть и сплясать.

Но все же королева не могла дождаться, когда ее наконец высадят на сушу. К Эдинбургу яхта подошла с опозданием, уже темной ночью. На вершинах Ламмермура горели костры, но было слишком поздно, чтобы сходить на берег. Переночевать пришлось в каютах, но рано поутру Виктория пожелала сойти на берег. Там ее встречали герцог Бакли и Роберт Пиль, приехавший из Лондона, чтобы составить королеве компанию. Прождав ее величество весь день накануне, члены городского совета припозднились к встрече. Мэр нагнал Викторию уже в дороге.

Гостей предполагалось разместить во дворце Холируд, но там царило такое запустение, что ремонт занял бы годы упорного труда. Выбор пал на замок Далкейт, вотчину герцога Бакли. Виктория осталась довольна приемом и угощением. В Далкейте она впервые отведала настоящую шотландскую овсянку, а также местный деликатес – копченую пикшу «финнэн хэдди». Запивали угощение, конечно же, виски.

Эдинбург поразил королеву в первую очередь тем, что был выстроен из камня – ни одного кирпича! Горожане выкрикивали приветствия и немилосердно толкали королевских стрелков, что чеканили шаг рядом с каретой. Королева дивилась: «Эта страна и люди в ней ничуть не похожи на Англию и англичан. Пожилые женщины носят здесь старомодные чепцы, а дети и девушки бегают босиком… Простолюдинки в возрасте от двух-трех до шестнадцати – семнадцати ходят с распущенными волосами, и у многих волосы рыжие»[125]. Чопорные лондонцы сочли бы отсутствие прически непристойным, но для Виктории то был верный признак близости к природе. Шотландцам она прощала любые нарушения приличий.