– Без обид, но твоя машина – дерьмо.

Она улыбнулась.

– Осторожно. Ты говоришь о моем доме.

– Постой. Ты жила здесь?

– Дешевле, чем квартира. Меньше тараканов. Никаких соседей.

– Действительно. Я жил несколько раз с тараканами. Не советовал бы.

Они замолчали на несколько минут, и она подумала, не собирается ли он положить трубку.

– Место, в которое мы едем, – ты оттуда родом?

– Да. Монтичелло, Индиана, я там родилась и выросла. Хотя зачатие было в Чикаго, так что часть меня считает, что на самом деле я оттуда.

– А… Как вообще твоя мать пересеклась с Дэниэлом Ноблом?

– В девяностые она уехала из Сербии, когда там была война. Устроилась на работу в компании по ресторанному обслуживанию, которая организовывала многие его мероприятия. Они встретились на одном из них.

– Вот как. У Дэниэла всегда была слабость к обслуживающему персоналу. У Фиби было много нянечек в придачу к мачехам после смерти ее матери.

– Да, ну, в общем, ты можешь представить, насколько он был заинтересован в моей матери после того, как она забеременела. Он хотел, чтобы она сделала аборт, но она была слишком религиозна для этого. Когда кто-то из его людей повез ее в клинику, она улизнула и встретилась со своими друзьями-иммигрантами, которые свели ее с фермером-вдовцом из Индианы, которому нужна была всякая помощь по дому. Там я и родилась. В конце концов она вышла за него замуж, может, из-за какого-то чувства долга. Его зовут Джим. Я никогда не чувствовала, что она его так уж любит, но она очень о нем заботилась до самой своей смерти от болезни печени несколько месяцев назад. Одна из последних вещей, которые она мне сказала, было то, кто мой настоящий отец.

– Наверное, это был шок.

Она фыркнула.

– Честно говоря, я подумала, что она бредит. Потом, меньше чем через месяц, умер Дэниэл. И вдруг его имя зазвучало отовсюду. Если бы я верила в такие вещи, я бы подумала, что моя мать чуть ли не посылает мне знаки с того света. Так что я стала обращать внимание. Раньше я слышала имя Дэниэла Нобла, знала, что это известный богатый человек, но мне никогда не было до этого дела. Я даже не знала, как он выглядит, пока не стала кликать на всякие заголовки.

– Готов поспорить, ты заметила, что похожа, – сказал Уайатт.

– Определенно. Кажется, гены Нобла сильные. Заметь, это не обрадовало меня тогда. И сейчас не радует. Может, это не так ужасно, как узнать, что ты ребенок Чарли Мэнсона, но, знаешь, примерно из той же оперы.

Он посмеялся.

– Думаю, Фиби бы согласилась.

– На самом деле, когда я нашла ее в Сети, я решила, что стоит во всем разобраться. Я сразу заметила, как мы похожи. И, учитывая все, что происходит в новостях насчет Дэниэла, я подумала: Хм, может, ей нужна подруга. Конечно, мне это казалось правильным. У меня никогда не было много друзей.

Только посмотрите, какая альтруистка. Она посчитала, что проще ей рассказать это, чем признать неслабый всплеск зависти, который и привел ее в Лейк-Форест. Две сестры, у одной есть все, включая фамилию, другая – внебрачная, всю жизнь проведшая во мраке, нищая. Надя чувствовала, что давно назрела необходимость попробовать свое происхождение на вкус. Именно поэтому в тот момент ей было так просто написать эту записку. Было так приятно встряхнуть золотую клетку богатой привилегированной девочки.

– Знаешь, в конце концов тебе придется простить себя, – спокойно сказал он. – За то, что ты боялась подойти к ней, когда приехала. Это не твоя вина. Это вина Дэниэла.

– Ты выпишешь мне чек за этот сеанс психотерапии?

– Не. Это за счет заведения.

Мили пролетали в молчании. Потом он задал вопрос, которого она ждала весь вечер.

– Какой именно у нас план, когда мы туда приедем?

Она уже знала, что план ему не понравится. Ни одному приличному человеку не понравился бы. Но это их лучший вариант.

– На краю нашей территории есть яма для мертвого скота. Она глубокая, и сваленные туда животные закидываются известью и грязью. Когда яма переполняется, ее покрывают еще одним слоем грязи, и этот участок засевают травой.

– Ты хочешь похоронить ее вместе с фермерскими животными? – Сейчас его голос звучал почти беспомощно, будто он сдается под натиском все продолжающихся бесконечных ударов.

– Дело не в том, что я хочу это сделать. Дело в том, что там ее никто никогда не найдет. Если она где-то объявится, нам крышка. Это значит, никакой воды – в конце концов ее может вынести на берег. Никаких мелких могил в лесу, где ее могут выкопать звери.

– А эту яму никто не может откопать?

Есть вероятность, что администрация округа сможет заставить Джима перенести могильную яму, если им не понравится ее местоположение, особенно, если она близко к источникам воды. Но несмотря на то, что Джим постоянно жалуется на решения правительства, он вроде бы всегда делал свою работу хорошо и все держал под контролем. Его заработок слишком важен для него. Это может обнаружиться через несколько десятков лет, а то и век спустя, если земля Джима будет продана и поделена. Глубоко копающие застройщики могут обнаружить какие-то человеческие кости, смешанные с костями скота, но к тому времени никого, кто причастен к делу, уже не будет на белом свете.

– Это крайне маловероятно, – сказала она.

– Мы готовы поставить свою жизнь на это?

– Я готова.

Она говорила уверенно, но он вздохнул, не вполне убежденный.

– На ферме я могу подумать над другими вариантами, если хочешь.

– Боже мой, что вообще происходит? Конечно, перечисли их хотя бы.

– Не весь мертвый скот хоронят. Некоторых свиней компостируют в больших кучах, но это медленный процесс, и рабочие мешают кучу каждые несколько недель, а это значит, что кто-то найдет ее там.

– Понимаю. – Его голос звучал так, будто его сейчас стошнит, но он и не пытался прервать ее.

– Еще есть пруд для полива, но, учитывая засуху, в этом году там наверняка недостаточно сточной воды, чтобы погрузить ее, и нам придется использовать какой-то груз, что приводит нас к тому же риску, как при любых других водных похоронах. Последний вариант – это, хм… скормить ее…

– Даже не произноси это!

– Я его отмела по очевидным причинам.

– Да. Сойдемся на яме.

Примерно через час они проехали знак с информацией, что до Монтичелло осталось десять миль, но Джим жил на самой его окраине, поэтому проносящиеся пейзажи были ей уже знакомы. Парк с ее любимыми качелями. Покосившийся старый дом – кто угодно мог поклясться, что там живут привидения. Магазинчик, в который она заезжала на велосипеде, чтобы потратить свои скромные карманные деньги на фастфуд и прочую ерунду. Иногда она брала для матери последний выпуск Нэшнл Инквайрер или Уикли Уорлд Ньюс. Мама любила таблоиды, и чем нелепее, тем лучше. Джим всегда закатывал глаза, попивая свою «Дикую ирландскую розу», пока она пересказывала статьи о недавно обнаруженных необычных созданиях и наблюдениях за НЛО, указывая на плохо отредактированные фотографии как на неопровержимое доказательство.