— Ты смертельно ранен? — прорычал он, склонившись над человеком.

— Я… Н-нет… — пробормотал капрал. — Пуля оцарапала череп.

Дотронувшись до головы, он поморщился.

— Я оторопел немного. — Человек поднял взгляд. — Вы спасли меня! Спасибо вам.

— Если ты не смертельно ранен, почему не встаешь? — прогромыхал Квин. Помолчав, он добавил: — Всегда пожалуйста.

Легионер убрал болт-пистолет в кобуру и, нагнувшись, помог человеку подняться.

— Можешь исполнять свой долг?

— Да, — ответил капрал, возясь с оружием.

Руки у него тряслись, но голос звучал уверенно. Перезарядив револьвер, он отдал команду, и солдаты вокруг них начали строиться. Нарвон одобрительно кивнул: теперь можно продолжать наступление.

— Хорошо. Нам нужно… А?.. — Квина перебил грохот орудийного выстрела, причем не с укреплений.

Выпрямившись, космодесантник осмотрел линию горизонта. Сенсоры брони застрекотали, пытаясь выделить шум и определить его источник. На визоре с писком возникла знакомая идент-руна: Торн. Потом другая — Тельмар — и, наконец, третья: Абдемон.

— Похоже, лорд-командующий и остальные добились успеха. К нам все-таки пришли подкрепления.

В небе взорвался неприятельский аэролет, и Квин довольно улыбнулся, глядя, как обломки сыплются на головы сражающимся.

— Фениксийцу это понравится.

Фулгрим шествовал через поле битвы, искусно подоткнув плащ так, чтобы не запачкать его в грязи побоища. Отчасти примарх досадовал, что ранее решил не участвовать в схватках и позволил сынам сыграть все важные роли. От идеи лично возглавить контратаку он отказался, поскольку не желал раньше времени раскрывать врагам свои способности. Кроме того, в отсутствие Фениксийца неприятели осмелели и выставили больше сил, чем рискнули бы в ином случае.

Теперь остатки этих войск отходили на запад, к Анабасским холмам. Трупы всех прочих мятежников лежали вокруг укреплений. Подсчеты еще продолжались, но по запаху Фулгрим рассудил, что здесь погибли как минимум несколько тысяч человек. Когда армии бунтарей оказались между орудийными позициями Новы-Василос и пушками одумавшихся патрициев, их истребили в самом буквальном смысле слова. Выжить и отступить удалось едва ли одному из десяти повстанцев, но большинство главарей уцелели. Лишь немногие вожаки погибли во время контрнаступления или впоследствии наложили на себя руки.

Еще одного взяли в плен.

Буцефол стоял на коленях в развалинах своего командного пункта у западной железнодорожной развязки. Массивное квадратное здание вокзала нависало над путями, связывающими столицу с городами на дальнем западе. Его надежно укрепили и обороняли двести отборных солдат, закаленных в междоусобных конфликтах аристократии тех провинций. Абдемон и другие легионеры захватили оплот менее чем за час.

Выжившие ветераны тоже стояли на коленях, ровными рядами, под бдительным надзором бойцов континентальной армии. Они ожидали приговора Фениксийца. Кого-то из них казнят, как полагается при децимации, остальных рекрутируют и вернут на запад для участия в усмирении восставших областей. Незачем разбрасываться хорошими солдатами, если в них есть нужда.

Их лидеру, впрочем, пощады не видать. Его судьба должна стать примером для всех. Фулгрим по-своему сожалел об этом, но слишком беспокойному Буцефолу просто не было места в упорядоченном обществе. Рано или поздно он перешел бы черту, и от него все равно пришлось бы избавиться. Правда, в краткосрочной перспективе патриций, возможно, оказался бы полезен.

— Печально, — пробормотал Фениксиец, глядя на пленного. В рваной одежде и разбитой нательной броне по-прежнему толстый Буцефол выглядел каким-то съежившимся. — Мне сказали, что вы храбро сражались. Не ожидал такого.

— А я не ожидал, что окажусь на коленях в грязи, с одной рукой, — аристократ показал обрубок, стянутый влажными алыми бинтами. — И тем не менее…

— Да. — Фулгрим покосился на Абдемона, стоявшего неподалеку с другими легионерами. — Мне казалось, я распорядился не причинять вреда патрициям.

Лорд-командующий, темное лицо которого покрывали брызги чужой крови, недовольно посмотрел на Флавия Алкеникса. Тот пожал плечами.

— Он замахнулся на меня мечом, — заявил воин так, словно это все объясняло.

— О. — Примарх весело улыбнулся. Другие его сыны, схожие с насытившимися хищниками, свободно держали руки на эфесах клинков. Пять легионеров против двухсот солдат… Фениксиец ощутил прилив гордости. Ну что, Русс, хорохорящийся ты фанфарон, как тебе эта сага? — Что ж, думаю, тут уже ничего не поделаешь.

— Если вы все равно меня убьете, какая разница, ранен я или нет? — спросил Буцефол.

Из голоса аристократа пропала былая сила. Он больше походил на напряженный хрип. Лицо мятежника осунулось от усталости и боли, но глаза ярко сияли.

— Никакой, но я хотел сначала поговорить. — Фулгрим присел на корточки, однако по-прежнему возвышался над смертным. — Сабазий. В прошлый раз вы сказали, что это имя для вас ничего не значит. А теперь?

Буцефол слабо улыбнулся.

— Теперь… Теперь скажу, что это неважно. Мне не о чем с тобой разговаривать, чудовище.

Нахмурившись, примарх выпрямился.

— Патриций, оскорбления здесь ни к чему.

— Я наконец разобрался во всех вас, — продолжил визасец. — Что бы вы ни заявляли, вы ничем не лучше нас. Просто сильнее. Для нас люди — рабы на заводах и фабриках, для вас — пушечное мясо. Вы заманили нас, позволили убить тех, кто хранил верность вам и Пандиону, чтобы мы вышли в открытый бой. Вы не мешали столице гореть — при свете удобнее заряжать орудия. Под вашими милыми личиками прячутся уродливые души. Я счастлив, что не увижу будущего Визаса.

— Может, вы и правы, но я предлагал вам сотрудничество. Вы решили начать войну. — Фениксиец развел руками. — Без вас ничего бы не произошло.

— Ты знал, что мы не примем твои условия. Ты спровоцировал нас.

Фулгрим печально улыбнулся.

— Да, а вы поддались на провокацию. Кто же главный виновник? Лично я не нахожу ответа. — Обнажив меч, примарх положил Разящего Огнем плоскостью клинка на толстые плечи аристократа. — Если вас это утешит, патриций Буцефол, то в будущем вы стенали бы под ярмом звезд. А ваша смерть здесь послужит примером для грядущих поколений. Спасибо за сотрудничество.

Аристократ плюнул ему на ногу. Посмотрев на сгусток слюны, растекающийся по сабатону, Фениксиец поднял клинок. Улыбка исчезла с его лица.

— Тогда, пожалуй, лучше, чтобы о вас полностью забыли. Кажется, ваши сыновья — подходящие кандидаты в мой легион. Будьте уверены, я лично приму их в ряды Детей Императора.

Патриций побледнел, у него округлились глаза. Буцефол открыл рот, собираясь возразить или взмолиться о пощаде, но опоздал. Разящий Огнем упал, и визасец рухнул в небытие. Оторвав полосу от одеяний мертвеца, Фулгрим протер меч.