– Ты чего хотела, Степанида Ивановна? – вернула ту в действительность тетушка Александра не самым приветливым тоном.

– Я хотела… – наморщила лоб, вспоминая, Степанида. – Ах да! Я к вам за справедливостью, Александра Юрьевна! К кому ж, как не к вам? – вошла она в свой привычный боевой раж, придав голосу скандальных ноток. – Это ж когда эти следователи работать начнут, хотелось бы спросить? Это ж сколько еще преступники будут гулять по свободе, угрожая мирной общественности, пока они заседают в правлении и ничего не делают?

– Я их спрошу, Степанида Ивановна, – пообещала нечто туманное Александра Юрьевна, закрывая перед Бибиси калитку: – А сейчас извини, у меня важные переговоры.

– Да-да, – затараторила почтительно соседка. – Вы ж человек государственный. Я ж понимаю, – и прокричала, когда калитка уже закрылась: – Только вы ж им скажите, Александра Юрьевна, следователям этим, чтоб искали! – и проворчала себе под нос, удаляясь от дома по улице: – Государственные у нее дела, а с бандюком этим якшается. Вчерась тот Аньку с мальчонкой привез, а сегодня уж и в гостях привечен. Вона какие у нас тут дела-то. Небось и племяшке запретила полиции все доподлинно рассказывать.

В райцентре Антону с Анной пришлось задержаться, попав сначала на прием к травматологу, пославшему их делать МРТ в другую клинику, с чем вышла целая история. А после надо было снова возвращаться к тому же травматологу. В общем, проваландались прилично, как говаривала бабушка Муся. Зато диагноз успокоил: сотрясение головного мозга, волосы на самом деле помогли, амортизировав удар, пришедшийся по пучку. Медики обработали раны под волосами, оставшиеся от шпилек, и царапину на шее, сделали какой-то правильный укол, после которого нудная головная боль, немилосердно донимавшая Анну все эти часы, быстро и надолго прошла.

Рекомендовали покой, воздержаться от физических упражнений и нагрузок хотя бы пару дней, отдыхать, расслабляться и не нервничать.

С тем и отпустили.

Александра Юрьевна, не на шутку переживавшая за племянницу, несколько раз за это затянувшееся время хождения по врачам звонила, выспрашивая подробно, как проходит обследование и что говорят доктора. И первым делом, когда они с Северовым вышли из медцентра и сели в машину, Анна набрала номер тетушки, поспешив успокоить любимую родственницу, подробно пересказав все, что они выяснили о состоянии ее здоровья.

– Волнуется, – улыбнулась Аня, закончив разговор с Александрой Юрьевной, и пояснила чуть смущенно: – Тетушка Александра всегда тревожится, мне кажется, несколько чрезмерно, если со мной или с Ромкой что-то случается, даже пустяк какой-нибудь неприятный.

– Это же правильно, Анечка, так и должно быть, – поделился своим взглядом на этот аспект жизни Северов. – Неправильно, когда некому переживать, искренне заботиться и любить человека.

– Вы, несомненно, правы, Антон Валерьевич, – согласилась Аня. – Просто все, что связано с тетушкой Александрой, это всегда нечто неординарное, мощное, необыкновенное, как и она сама.

– Это точно. Александра Юрьевна – мощная, масштабная личность, удивительная женщина, – кивнул Северов.

– И ужасно загадочная, – добавила Анна и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, стала рассказывать: – Как ни странно, но, хоть тетушка для меня – самый близкий и дорогой человек, я мало что знаю о ее прежней работе, где и как она проходила, лишь какие-то отрывочные сведения, истории, которые она сама рассказывает иногда. Но я совершенно определенно знаю, что все в жизни Александры Юрьевны было необыкновенно, мощно, ярко и частенько по-настоящему таинственно, – и, увидев ироничную улыбку Северова, уверила: – Да-да, всегда что-то необычное, начиная со школы, там у нее была еще та история.

В восьмом классе девочка Сашенька Новицкая отчаянно и безоглядно влюбилась в одноклассника Петю Борисова. Так часто случается в жизни – учились дети с первого класса вместе, мало обращая внимания друг на друга, ну иногда бывает, что дружили, а так – просто одноклассники, члены одного коллектива, и не более того. А годам к четырнадцати-пятнадцати мальчики, вернувшись после каникул в школу, вдруг обнаруживают, что их девочки стали совсем другими, такими сексуально привлека-а-ательными, а девочки рассмотрели в некоторых мальчиках тоже значительные перемены: и оформившиеся фигуры, и ломающиеся голоса, басившие все чаще, и, что самое интересное, дерзость характеров в некоторых из них, так привлекавших девочек всех времен и народов.

Вот у Александры с Петей случилась как раз такая история. Родители Петра были чиновниками среднего звена, но надо понимать, что чиновники такого уровня во второй столице страны по тем глубоко советским временам – люди влиятельные и обеспеченные. Взять хотя бы трехкомнатную квартиру в историческом центре Ленинграда.

А Сашенька с родителями и младшей сестрой жили в коммуналке, и семья их была самая обыкновенная: родители инженеры, советская интеллигенция, бабушки-дедушки из простых людей, разве что дед Анисим герой войны, заместитель директора завода, тогда еще не получивший Звезду Героя Соцтруда, в принципе, тоже должность приличная. Но в семидесятых годах ветеранами и героями войны никого было не удивить и к ним относились не столь трепетно, как нынче.

Это все к тому, что, с точки зрения родителей Петруши, девочка Саша их сыну не очень-то подходила как партия даже для первой юношеской любви. Имелись у них планы на другую девочку, дочь начальника, учившуюся в одном классе с ребятами.

И, в общем-то, по большому счету, и наплевать бы на то, что там рассчитывают родители мальчика, когда мы здесь имеем первую большую любовь – этот трепет, это счастье, это бесконечно прекрасное, что происходит с тобой и просто не может закончиться, пройти и исчезнуть, это навсегда, и при чем тут кто-то другой, кроме них двоих…

Но у мальчика Пети была мечта. Ну как мечта – Большое Увлечение, как-то так, с заглавных букв.

Он просто грезил Ближним Востоком, его воображение захватывали и непреодолимо притягивали к себе загадочный Египет, Ливан и Сирия, бывшая Персия. Он мог часами взахлеб рассказывать Саше историю этих стран, культуру, уклад жизни. И мечтал когда-нибудь посетить каждую из них.

– Я с тобой, – смотрела на него, завороженная его рассказами, его увлеченностью, влюбленными глазами Сашенька.

А он смотрел на нее снисходительно – куда со мной, как?

В семидесятых годах прошлого столетия – посетить иностранное государство с капиталистическим строем. Ну да.

– А почему нет, – пожимала беспечно плечиками Сашенька, которой в ее пятнадцать лет казалось все на свете возможным и достижимым, сложилась же у нее такая прекрасная любовь, почему бы не получиться еще чему-нибудь необыкновенному! – Ездят же разные специалисты. Журналисты, ученые, дипломаты. Все возможно.

И, посмотрев на девочку Сашу совсем иным взглядом, мальчик Петя сильно призадумался над ее словами, которые легли прямо в тему, что называется, на хорошо подготовленную почву.

Думал он старательно какое-то непродолжительное время, и в результате этих умственных усилий у мальчика Пети созрел четкий план.