– Лена приехала вместе с тетушкой, когда та вернулась с Ближнего Востока в последний раз, – сразу же утратила веселость тона Аня.

Перед ее мысленным взором сразу же возник портрет Лены, который она нарисовала когда-то и который потряс Анну, ужаснув своей реальностью. Она рисовала в состоянии отрешенности, полностью отдавшись самому процессу, погрузившись в него, задействовав свой дар, а когда закончила и посмотрела реальным взглядом на то, что получилось, отшатнулась как от удара.

С портрета на нее смотрела девушка с широко распахнутыми глазами, переполненными безумным страданием и ужасом, на искаженном страшной, дикой мукой лице, с распахнутым, рвущимся от невозможности выпустить, вытолкнуть крик безумной боли ртом…

И она была словно живая, глаза эти светились…

Спрятав портрет подальше, Аня два дня ходила как больная, не могла спать и есть, переживая трагедию девушки и буквально чувствуя этот нечеловеческий ужас и боль, которую та испытывала, эти жуткие, дикие страдания. Не выдержав, на третий день пришла к тетушке Александре и показала ей.

Та держала портрет в руке и смотрела на него долгим, изучающим, напряженным взглядом и отложила на стол, перевернув изображением вниз, попросив:

– Не показывай ей и никому не показывай. Сожги. И не рисуй ее больше, – и сказала, тяжело, безысходно вздохнув: – Ты не хуже меня знаешь, Аннушка, что правда всегда грязнее и вонючее любой фантазии.

И рассказала историю девушки.

Прекрасная провинциальная девочка, необыкновенной редкой красоты, с детства мечтавшая стать моделью, понятное дело, а кем еще можно стать-то при таких данных, победила в конкурсе красоты.

Сначала в своем не таком чтобы и маленьком городке, затем в области и посредством этих самых конкурсов добралась и до Москвы, победив в каком-то там отборочном туре, и была принята в школу моделей.

Училась она так себе, но красоту ведь не спрячешь, и Москва – это все-таки Москва, и девочку заваливали разными предложениями мужчины и всяческие агентства поучаствовать на показах, поработать на выставках вместе с другими моделями в качестве консультантов, и промоутеров, и фотомоделей. И как-то в числе прочих она получила совершенно потрясающее предложение поработать моделью вместе с другими девочками на международной выставке в качестве помощницы администраторов-распорядителей и тех же консультантов и сопровождающих. Ну, знаете, когда такие модельные красавицы помогают сориентироваться на площадках, подсказывают, где и что находится, помогут найти нужную информацию или украшают собой выставочные экземпляры.

Международная выставка самого высокого уровня, и не где-нибудь, а в Эмиратах. И деньги обещали ну очень большие, и гостиница для проживания – пять звезд.

Ничего толком не разузнав и не выяснив, Лена согласилась и прилетела в Арабские Эмираты. Но оказалась в качестве выставленной на черном рынке сексуальной рабыни. Продали ее одному очень богатому человеку в наложницы, разумеется, жителю совершенно другой арабской страны.

И можно было бы подумать, что девчушке повезло, не в бордель все-таки продали, только мужчина, ставший ее хозяином, оказался совершенно конченым садистом и психопатом и такое с девчонкой вытворял, что она несколько раз находилась на грани смерти, а однажды перенесла инфаркт. И эта пытка продолжалась несколько лет.

Как она выжила – вопрос. Кто-то сверху, видимо, хранил.

Из того немногого, что разрешалось Лене, было и сопровождение жены хозяина на рынок за продуктами, когда ожидалась большая закупка. Вот там, на рынке, однажды девушка услышала русскую речь и увидела двух женщин в хиджабах, как и приписано законом этой страны, что-то тихо обсуждавших между собой на ее родном языке.

Где и как она умудрилась раздобыть ручку и клочок бумаги и как сумела написать мольбу о помощи и свои данные и сунуть записку в руку одной из женщин, Александра Юрьевна Анне не рассказала, как и то, каким чудом и с чьей помощью смогла все же вызволить девочку.

Надолго замолчав, Аня все вспоминала тот страшный портрет, который получился у нее, и рассказ тетушки о девушке.

Лена не из простой человеческой благодарности не желала расставаться с Александрой Юрьевной, ну из-за нее тоже, но не совсем.

После многолетнего физического и морального надругательства у девушки серьезно пострадала психика, и подсознательно она воспринимала Александру Юрьевну единственным человеком во всем окружающем ее враждебном мире, рядом с которым безопасно и может быть нормальная, обычная жизнь. Александра Юрьевна нашла хороших врачей для Лены, и та вот уже столько лет и до сих пор проходит лечение у психиатра. Физические травмы, какие могли, вылечили, какие-то останутся навсегда, искалечив ее здоровье, а вот психологические…

Вот так. Как говорил Анне нынче утром Северов, «гибнут тысячи, спасают единицы». Эти девочки, которые хотят все, сразу и сейчас: красоты, богатства, шикарной жизни, известности – и летят как мотыльки на губительный свет, на обманчивые предложения мошенников разных мастей и торговцев их прекрасными телами…

– Думаю, я не вправе рассказывать историю Лены, да и, честно говоря, я мало что знаю. Вы спросите у тетушки.

– Это не важно, Анечка. То, что Лена – не очень здоровый человек, я понял. А ее непростые тайны пусть и останутся тайнами, – подбодрил ее улыбкой Антон и указал вперед через лобовое стекло на мелькнувший на обочине указатель поворота на «Озерное». – Мы практически приехали.

Северов доставил Анну домой, продублировав лично для Александры Юрьевны и Ромки рекомендации докторов, и уехал к себе.

Аня, у которой снова разнылась не острой, а какой-то нудно-тягучей болью голова, отправилась к себе в комнату отдыхать. Легла на постель, решив подремать немного, да и незаметно заснула крепким сном, отпустив воспоминания о трагедии Лены и тот кошмар, через который пришлось пройти девушке, и про преступления так и не пойманного до сих пор преступника и все, что с ним связано.

Находившийся на встрече с заводским коллективом в районе, далеком от «Озерного», товарищ Юдин в этот вечер приехать не смог и был, как рассказала Антону Александра Юрьевна, когда тот привез Аню домой, крайне раздосадован этой задержкой.

Но следующим, довольно ранним для персон такого уровня утром черный автомобиль представительского класса Станислава Михайловича Юдина в сопровождении охраны на джипе и третьей машины кортежа со следственной бригадой подъехал к особняку Лигова.

Выскочивший из джипа охранник открыл заднюю дверцу, и в тот момент, когда обутая в черную туфлю ручной работы нога помощника президента ступила на асфальт, а следом за ней начала выбираться из салона автомобиля его массивная фигура, из распахнувшейся калитки выскочил хозяин усадьбы и, почтительно и чуть подобострастно улыбаясь, поспешил навстречу гостю дорогому, а из-за угла вышел Антон Валерьевич и подошел к высокому собранию.

– Ну, здравствуй, Олег Владиславович, – обманчиво-благодушным тоном поздоровался прибывший чиновник с хозяином. – Примешь гостей незваных?