— Благодарю вас.

Анна тоже покинула лабораторию и, стянув с себя бумажную экипировку, кинула в специальный бак. Дойдя до парковки, она обнаружила взбешенного Ленгтона, который яростно спорил с побагровевшим от злости Льюисом, тыча тому указательным пальцем в грудь:

— Этому нельзя давать огласку! Вся информация под запретом — включая то, что, прежде чем девчонку убили, ей запихали в рот дерьмо!

— Я говорю лишь, что это омерзительно, и если кто-то прикрывал убийцу, это может заставить…

— Это будет между ним и нами: когда мы его возьмем — а уж мы-то его возьмем…

На сей раз перебили Ленгтона:

— Ты в этом уверен?! Пока что у нас на всех одна большая задница — и нам надо как-то из нее вылезать. Кто-то ведь знает этого мерзавца!

Анна встала между ними:

— Ну-ка, парни, разойдитесь, здесь не место!

Ленгтон в ярости обернулся к Анне:

— Я не хочу, чтобы это попало к газетчикам, и точка! — И зашагал к ожидавшей их патрульной машине.

Льюис пожал плечами и вздохнул:

— Я всего лишь сказал…

— Могу догадаться. Но Ленгтон не хочет, чтобы это получило широкую огласку, а поскольку он наш шеф, то мы должны считаться с его мнением.

До полицейского участка они ехали в полном молчании.

Спустя пятнадцать минут после того, как они вернулись в оперативный штаб, поступил звонок от госпожи коммандер. В поле недалеко от шоссе АЗ нашли обнаженное тело женщины, избитое и изувеченное, накрытое бордовым кашемировым пальто.

Сидя вместе с Ленгтоном в патрульной машине, Анна заметила, как он то и дело прикладывается к своей фляжке. Льюис с Баролли ехали в заднем авто. К месту преступления они добрались уже после полудня. Вчетвером собрались на придорожной стоянке и прошли к группе полицейских в форме, которые при их приближении расступились, открыв взорам тело убитой. Ленгтон кивком велел им стянуть с убитой пальто.

Анна резко вдохнула. Тело обнаженной Шерон Билкин было все в ссадинах, поперек живота у нее красной помадой большими буквами было выведено: «FUCK YOU».

— Это Шерон Билкин, — тихо сказала она.

— Да, вижу, — тяжело вздохнул Ленгтон.

Рот у Шерон тоже был взрезан. Рана не была такой глубокой и ужасающей, как у Луизы Пеннел, но тем не менее, точно в зеркале, повторяла ту страшную клоунскую улыбку.

Полицейские сообщили, что тело обнаружил фермер. Они дождались команды экспертов и машину «скорой помощи», после чего разошлись по своим авто.

Притихшая четверка вернулась в оперативный штаб. Определенно, убийцей Шерон был тот же мужчина, на которого они охотились, но без заключения патологоанатомов и судмедэкспертов в этом не могло быть стопроцентной уверенности. У них не было орудия убийства и не было свидетелей; тело выбросили недалеко от обычно оживленной трассы под покровом ночи.

Чтобы констатировать время смерти девушки, требовалось ждать результатов вскрытия. Анна вернулась к своему столу и приступила к записям. Подробно изложив на бумаге результаты вскрытия тела Луизы и детали обнаружения тела Шерон, Тревис застыла перед открытым блокнотом, задумчиво постукивая ручкой по столу. Последние двадцать четыре часа она безуспешно пыталась связаться с Шерон. Была ли та уже мертва или как раз в это время умирала? Бригада следователей досадовала на то, что им так до сих пор и не удалось идентифицировать своего одного-единственного подозреваемого, Анну же не покидала мысль о том, что она могла бы предотвратить гибель Шерон.

Лишь после семи вечера Анна позволила себе отправиться домой. Минут через десять ей позвонил Дик Рейнольдс и предложил вместе поужинать.

— Я не голодна.

— А что, если я привезу утку по-пекински с рисовыми лепешками и со сливовым соусом?

Рассмеявшись, она сказала, что, возможно, это было бы неплохо.

Рейнольдс настоял, что сам все приготовит. Он привез две бутылки хорошего мерло, и Анна, прихватив бокал вина, с ногами устроилась на диване перед телевизором, в то время как Дик хозяйничал на кухне. Ужинали они, сидя рядышком перед маленьким столиком. Только теперь, заворачивая в тонкие лепешки порезанное, сдобренное сливовым соусом мясо и хрустящие перышки лука, Анна поняла, что целый день ничего не ела. И хотя это было всего лишь готовое блюдо из ресторанчика, оно показалось невероятной вкуснятиной! От еды и вина, от непринужденной болтовни с Рейнольдсом Анна расслабилась и на время отключилась от дела Красной Орхидеи.

Они уже приговорили половину второй бутылки, когда Дик спросил, как продвигается дело. И Анну точно прорвало. Она говорила без умолку: сначала о том, что нашли тело Шерон, потом — о жутких результатах вскрытия. Возможно, отчасти расслабившись из-за вина, но Анна совсем упала духом, описывая, как убийца надругался над Луизой. Два раза она повторила, что девушка была жива, когда с ней проделывался весь этот кошмар… И только тогда поняла, что наговорила чересчур много.

— Послушай, Дик, ничто из того, что я тебе сказала, не должно попасть в газету. Я тебе ничего не говорила! И обещай мне, что не предашь это огласке.

— Тебе нет нужды брать с меня обещания. — Он обнял Анну одной рукой, привлекая к себе.

В его объятиях она успокоилась.

Он спросил, есть ли у них подозреваемые. Анна сказала, что они опросили нескольких мужчин, каждый из которых настаивал на том, что именно он убил Луизу Пеннел. Да и сейчас сидел под стражей один молодой солдатик, но было ясно, что с ним только теряют время.

— Зачем тогда вы его задержали? — спросил Рейнольдс.

— Ну, он был студентом-медиком, затем попал в армию и несколько месяцев назад был комиссован. У него проблемы с психикой. Нам надо все перепроверить и убедиться, что он не убийца, прежде чем его отпустить.

— Но ты не думаешь, что это он?

— Нет. Никто из нас так не думает, но все равно его надо отработать.

— Как ты считаешь, что почувствует настоящий убийца, если прочтет, что вы арестовали подозреваемого?

— Придет в ярость. Его бесит все, что заслоняет его от лучей общественного внимания.

— Да вроде и не много было ему этого внимания в последнее время — всю минувшую неделю газеты отмалчивались.

— Потому что мы не можем выследить это чудовище! У нас нет ни орудий убийств, ни образцов ДНК — ничего! Он шлет нам свои дурацкие послания, а у нас как не было ничего, так и нет. И весь наш научно-практический опыт, что все эти дни так усердно применялся, не дал Никакого результата. Он все равно бежит где-то впереди, заигрывая с нами: никакой слюны на конвертах, штемпели со всей Англии. И даже если кто-то видел, как он отсылает письмо моему шефу, никто об этом не заявил.

— Как же их заставишь к вам пойти?

— Не знаю. Я и так слишком разболталась. Я пьяна.