– Тут не поспоришь. Только не наседай на меня с этим, ладно? Рано или поздно я все скажу.

– Шутишь? Конечно, я буду на тебя наседать! И не реже, чем ты наседал на меня!

– Вот вы где! – У скамейки внезапно возник Роуэн, и мы с Иэном подскочили от неожиданности. – А я думал, куда вы делись. Спросил у одного из барменов, и он сказал… – Роуэн осекся, заметив мое заплаканное лицо: – Погодите, в чем дело? Что-то случилось?

– Вроде того.

Я увидела у него под мышкой путеводитель, и мне в голову пришла светлая мысль.

– Слушай, Иэн, а не хочешь сделать домашнее задание в Кове вместе с нами? Думаю, это только на пользу пойдет.

– Отличная мысль, – согласился Роуэн. – Тебе понравится.

Иэн снял с запястья резинку и завязал волосы в хвостик.

– Не знаю. Придется разговаривать с деревом? Или что-нибудь целовать?

Я отрицательно покачала головой:

– Надо нарисовать на листке несбывшуюся мечту, сложить из него лодочку и отправить в морское плавание.

– Хм-м, – протянул Иэн. Он покосился на книгу, и я поняла, что почти его подкупила.

– Я тебя искал, чтобы сделать домашнее задание до темноты, – пояснил Роуэн. – Даже попросил в пабе бумагу, но у них нашлось только это. – Он протянул мне пачку старых листовок с рекламой выступления местного скрипача.

Сойдет. – Я раздала всем по бумажке, и мы сели рисовать.

– Мне рисунок дался легко: мы с Кабби шли по коридору, он обнимал меня за талию, и нас окружали восхищенные шепотки.

Сама картинка выглядела неважно, в стиле «палка-палка-огуречик», но сердце у меня защемило, когда я выплеснула свои чувства на бумагу. Боль никуда не делась, но часть тяжелой ноши как будто перетекла на лист через карандаш. Я посмотрела на рисунок и поняла, что способна отказаться от этой мечты.

Мы подошли к берегу и сложили «лодочки антилюбви» по инструкции дамы из путеводителя. Я спустила свой кораблик на воду и позволила себе представить на минутку, как все сложилось бы, будь я дорога Кабби так же, как он был дорог мне. А потом выпрямилась и стала смотреть, как волны уносят мою мечту навстречу погибели.

Лодочка уплыла, а Иэн и Роуэн остались рядом со мной. И для меня их дружба значила намного больше, чем я думала.

* * *

Ночью бушевал шторм, и шум волн вливался в мои сны, а наутро небо приобрело ярко-персиковый оттенок. Я перекатилась на спину и уставилась на паутину трещин в потолке, наслаждаясь новоприобретенным чувством легкости.

У меня все еще было горько на душе, но приятно было осознавать, что мы с братом на одной стороне.

Я оделась и пошла в комнату парней. Они уже встали, и Иэн внимательно изучал карту. На Роуэне была новая кошачья футболка: розовая, с котом верхом на косатке.

– Сколько их у тебя? – спросила я, показывая на футболку.

– Меньше, чем хотелось бы. И тебе доброе утро.

У Роуэна на щеке снова проявилась ямочка, и я невольно улыбнулась, а потом подошла к Иэну и кивнула на карту:

– Еще одна остановка до «Электрик-пикника»?

Он ухмыльнулся и спрыгнул с кровати.

– Скала Кашел. Даже не верится, что концерт уже сегодня.

– Даже не верится, что Лина прилетит уже сегодня, – в тон ему отозвалась я. Теперь, когда мы с Иэном помирились, мне будет не так страшно рассказать обо всем Лине.

Роуэн поднял свой телефон:

– Коннор говорит, машину можно забрать после десяти. Кто хочет сначала позавтракать?

– Я! – ответили мы с братом хором.

Мириам уехала на встречу в Дублин ни свет ни заря, так что с ней мы не успели попрощаться. Поблагодарив персонал паба, мы вышли с чемоданами на главную улицу и добрели до темно-синего кафе с золотой надписью на окне: «„У Берти“: чай в подарок к каждому заказу». Когда мы вошли внутрь, у нас над головой зазвенел колокольчик. Мы заказали яичницу с поджаренным хлебом у хозяйки за стойкой.

Я хотела как можно дольше наслаждаться видом на океан, поэтому выбрала место у окна. Пока мы ждали завтрак, я грела руки о горячую кружку мятного чая.

По тротуару плыла волна туристов, и я рассеянно наблюдала за ними, размешивая сахар в чае и размышляя о Лине, пока Роуэн с Иэном увлеченно болтали. Мы с Линой не виделись больше трех месяцев. Как пройдет сегодняшний вечер? Останется ли между нами все по-прежнему? Или придется заново друг к другу привыкать?

Официантка поставила перед нами тарелки, и в ту же минуту один из прохожих резко вырвал меня из навеянных мятным чаем раздумий. Высокий, широкоплечий, в больших наушниках и со знакомой походкой…

– Уолтер! – вскрикнула я.

Он обернулся и замер на месте, вперившись взглядом в Иэна.

– НЕТ! – Иэн уронил ложку, и горячий чай брызнул во все стороны.

Я хотела юркнуть под стол, но Уолтер уже перевел взгляд на меня. Очень яростный взгляд.

– Что, опять? – простонал Роуэн. – Этот остров чересчур тесный.

– Кто это? – спросила официантка, держа в руке кувшин с водой. Уолтер прижал нос к стеклу, и оно запотело от его горячего дыхания. – Он буйный?

– Не слишком, – пробормотала я, вскакивая из-за стола.

Уолтер снял наушники и ринулся к двери, шевеля губами. Что именно он говорил, мы вскоре имели честь услышать:

– …слов нет! Я изо всех сил пытаюсь забыть о том, как Эдди появилась из ниоткуда в замке Бларни, а вы тут ЗАВТРАКАЕТЕ! – Он выплюнул последнее слово так, как будто поглощение завтрака было тягчайшим преступлением. Да, Уолт не мог спокойно хранить секреты.

– Сэр, не горячитесь! – воскликнула официантка, взмахнув подносом, словно щитом. – Могу я предложить вам чашечку чая? Например, успокаивающего? С ромашкой или лавандой? За счет заведения.

– Он не фанат чая, но все равно спасибо, – вежливо ответила я.

– Уолт, сбавь обороты, – приказал Иэн, отодвигая стул от окна. – Где мама?

Уолт снял наушники с шеи:

– Вы что вообще здесь делаете?

Я махнула рукой на Иэна:

– Мы же уже говорили в замке Бларни. Иэн пишет эссе.

Уолт сердито покачал головой:

– Брехня. Арчи тоже считает, что звучит это подозрительно. Чтобы написать эссе, не обязательно ехать за границу. А значит, ты лжец, – ткнул он пальцем в Роуэна. – Ты хоть пользуешься ароматами Джона Варватоса?

Роуэн поморщился, но ничего не сказал.

– Ты проговорился Арчи? – уточнил Иэн. Он снова начал дрыгать ногой. Карта лежала на столе, и Иэн поспешно ее убрал.

Уолтер нахмурился:

– Ну конечно. Я должен был сказать хоть кому-то.