И все же, как пристально ни изучала Анна-Мария свою горничную, как ни старалась поймать каждый ее взгляд, каждый вздох, догадки юной баронессы были далеки от реальности. Лайза не была представлена Джоном к госпоже. Появление графа Торре ее также ничуть не заботило: воровка понимала, что его сиятельство постарается избежать встречи с ней.

Причиной дурного настроения Лайзы был полковник Блодхон, случайно или нет почтивший своим присутствием пикник в городском парке. На воровку он не смотрел, как не смотрел и на всех остальных прислуживающих на пикнике. На обыденный вопрос Джона ответил спокойно, не выдав своего (ежели такой имелся) интереса к его персоне. Дольше остальных задержался Полковник возле столика виконта де Гра, но поверить в то, что полицейский пришел на пикник, чтобы еще раз поговорить с первой жертвой столичного вора, было сложно.

Проведя час в приятном обществе, Полковник, наконец, покинул городской парк, пожелав всего наилучшего хозяйке бала на природе. Лайза облегченно вздохнула, но юная баронесса усмотрела во вздохе совсем иное:

– Послушай, Лайза, не стоит ли тебе пойти домой? Ты бледна, – обратилась Анна-Мария к горничной.

– Нет, госпожа. Я прекрасно себя чувствую. Я останусь.

В этот миг к ее благородию приблизилась княгиня Лагарде, и девушке пришлось отвлечься от своей служанки.

Княгиня, по мнению Лайзы, была женщиной ничем не примечательной. Она не была хороша собой, не была богата до замужества, не имела вкуса в одежде. Умом она также была обделена, а от ее подозрительности уже успели натерпеться горя не только ее родные и близкие друзья. Впервые встретив ее в дни своей юности, воровка искренне удивилась тому, как повезло этой женщине полюбиться многоуважаемому князю Лагарде. И судя по чувствам, легко возникшим в глубине души, удивление Лайзы с годами не желало отступать.

Впрочем, сегодня княгиня Лагарде была кое-чем примечательна для Лайзы – кулоном с огромным сапфиром, покоившимся на массивной цепочке у нее на шее. С этого самого кулона Лайза не сводила глаз, едва высокородная особа приблизилась к ее госпоже.

«Как просто было бы сорвать его и затеряться в толпе на городских улицах! – размышляла Лайза. – Как просто было бы сделать это, если бы не нужно было оставаться вне подозрений, если бы не нужно было оставаться в стенах дома барона Грея…»

Лайза вновь горько вздохнула. Чтобы завладеть кулоном, достаточно было только протянуть руку к плечам княгини Лагарде. Можно было снять честь так, что ни она, никто другой не заметил бы. Но гостья баронессы сидела сейчас возле Анны-Марии, а значит, имя барона Грея непременно бы упомянули в связи с этим происшествием.

Горничная взглянула на Джона. Дворецкий подавал салфетку герцогине Торре.

«Как глупо было опасаться господина Маску, – подумала Лайза. – Как глупо было опасаться барона Грея. Эти двое достаточно далеко, чтобы можно было скрыться от них. В то время как Джон…»

– Ох! – вывел Лайзу из задумчивости встревоженный голос княгини.

– Какая беда! – в тот же миг воскликнула Анна-Мария. – Что же теперь делать?

Горничная не двинулась с места, озадаченная происходящим, хотя стоило бы именно служанке, а не благородной даме наклониться и поднять с земли сапфировый кулон.

Анна-Мария и княгиня склонились над украшением, внимательно изучая его и, очевидно, пытаясь понять, почему кулон упал. Княгиня вставила в глаз монокль, с минуту крутила разомкнутые концы цепочки в руках, потом радостно улыбнулась:

– Не беспокойтесь, баронесса. Это пустяк. Видите? Замок от времени погнулся и только. Мой ювелир это исправит. Сделает так, что ничего заметно не будет. Он у меня большой мастер!

На лице Анны-Марии отразилось недоверие. Потянулась к цепочке, чтобы лучше рассмотреть поломку под яркими лучами солнца.

– Будет непросто сделать так, чтобы было незаметно. Ювелир, к которому посоветовал мне обратиться барон Грей, этого бы не смог.

– А, позвольте узнать, кого он вам рекомендовал?

– Господина Марка Зонери, что держит мастерскую на Зеленой улице.

Княгиня рассмеялась.

– Его благородие допустил непростительную ошибку, моя милая баронесса. Этот Зонери – большой пройдоха! Говорят, что если после оплаты не забрать у него покупку сразу, он заменяет часть драгоценных камней стекляшками.

– Какой ужас!

Княгиня нежно обняла девушку. Материнские чувства она всегда охотно распространяла на тех, кто был ей симпатичен, или на тех, кто требовался ее супругу для ведения дел.

– Господин Свен Монде – вот единственный человек в столице… пожалуй, во всей стране, кому можно доверять.

К счастью для Лайзы, внимание всех присутствующих было направлено на более важные вещи, чем лицо горничной баронессы Грей. Ведь в тот миг, когда княгине Лагарде назвала имя своего ювелира, глаза девушки удивленно округлились.

«Невозможно! Не может быть, чтобы все опять так удачно складывалось! Господи, спасибо тебе за помощь…»

Лайза спешно овладела своими чувствами, но справиться с волнением до конца ей не удалось. Она мелко и часто дышала, теребила пальцами передник, нервно переминалась на месте, заставляя себя оставаться возле баронессы и слушать продолжение разговора.

– Вот кончится пикник, я сразу же к нему и отправлюсь. Хотите, я возьму вас с собой?

– О, нет, нет, княгиня. Это очень лестное предложение, но я не могу оставить слуг без присмотра. Я должна убедиться, что они аккуратно уберут на место все столы, стулья, посуду.

– Да, вы правы. В наше время никому нельзя доверять. Особенно тем, кто служит нам.

После этого княгиня Лагарде спрятала свою честь в сумочку и покинула баронессу. До конца пикника оставалось чуть больше часа, и это время она планировала провести в обществе своего мужа, дабы никто не заметил отсутствия на ее шее «дворянской чести».

Анна-Мария с минуту наблюдала за гостями, потом вновь обратила внимание на нездоровый цвет лица своей горничной.

– Лайза, я настаиваю, чтобы ты немедленно отправилась домой. Тебя вот-вот удар хватит!

Юная баронесса даже не предполагала, как близка была она к истине.

Поколебавшись еще немного для вида, Лайза согласилась с предложением госпожи. Анна-Мария вручила горничной серебряную монету, чтобы девушка могла добраться до дома не пешком. Лайза с поклоном приняла деньги и неуверенным от волнения шагом направилась к выходу с полянки, где происходил пикник.

У самого выхода девушку догнал Джон.

– Куда это вы, Лайза?

– Мне нездоровиться, господин. Ее благородие приказала мне возвращаться домой.

Щеки Лайзы горели, глаза лихорадочно блестели, так что дворецкий не усомнился в ее словах. И даже предложил проводить до экипажа, впрочем, сочтя такую поездку напрасной тратой денег – не по статусу было горничной разъезжать в экипаже посреди дня.