купил ее. Нет. Поймал! Проехал за сто с лишним километров. Устал, прошел три километра по руслу реки без единой поклевки. Но с третьего заброса я поймал ее.

И теперь, когда она и несколько ее сестриц, пойманных Шурой, медленно превращаются в заливное, я счастлив. Оттого, что довелось мне в жизни побывать на Хрейвице. Я обязательно вернусь сюда. А значит, есть к чему стремится. Долой хандру и депрессию. Пора заняться действительно стоящим делом.

***

Никита с Наташей стояли около Катькиного сада.

– А здесь мы гуляли вместе с женой в наше первое лето, когда она уже была беременна.

–Подожди, – сказала Наташа, – мне не по себе.

Она подошла как ограде и взялась за нее руками, слегка облокотившись.

– Может быть тебе нужно присесть и отдохнуть? – спросил Никита. Они зашли в Екатерининский сад и Наташа села на ближайшую ко входу скамейку. Никита сел рядом.

– Довольно неприятно видеть такое отношение к своему городу, – сказал незнакомец в сюртуке, вынырнувший со стороны боковой аллеи к путникам, которые расположились к нему спиной и до последнего не замечали странного человека.

– Кто вы такой?

– Наташа, стыдно не знать, – ответил человек, – Я хранитель и создатель этого места. Ты хотела получить ответы и сейчас ты все поймешь.

С этими словами незнакомец взял Наташу за руки. Глаза ее закрылись, голова откинулась назад, а сама Наташа начала медленно растворяться в воздухе. Никита хотел помешать, но не мог пошевелиться. Ему оставалось только смотреть за тем, как Наташа растворяется. Она превращалась в туман. Но этот туман был не черного цвета, а светло-серого. Все заняло не больше минуты. На скамейке остался один Никита, а рядом с ним стоял хранитель города.

– Вот и все, – сказал хранитель, – Ее путь завершен. А твой продолжается. Возьми этот ключ, он поможет найти ответы.

На том месте, где только что сидела Наташа, теперь лежал ключ. Ключ от города.

– Этот ключ даст тебе ответы в нужное время. Не теряй его! – человек в сюртуке отступил назад и скрылся в боковой аллее. Никита остался совсем один.

***

Письмо Егора

Привет Никита Сергеевич!

Ты видимо решил, что я ушел от общения с тобой из-за твоей жены. Что же, и в сказке есть доля правды. Но ты ведь пишешь не сказку, а скорее какую-то книгу реальных событий, верно?

Ты всегда был человеком упертым, мечтательным, идеалистом, переменчивым, ведомым и честолюбивым! Я выбрал из двух зол меньшее. Не хотел бы задеть словами ни тебя, ни твою избранницу. Но если бы мы продолжали общаться это пренепременно случилось бы.

Да, я не очень понимаю вашу историю любви, а также многие твои поступки. Очень хотелось бы, чтобы я ошибался. Зная тебя почти три десятка лет уверен, что не смог бы молчать. А ты не смог бы спускать мне этого и как-то адекватно воспринимать. Ведь, чтобы кто ни сказал, ты всегда будешь на ее стороне. Это правильная мужская позиция.

Когда мы крайние разы виделись лично, ты выбирал ЗОЖ – это похвально! Но чтобы не случалось в твоей жизни, ты всегда ведешь себя фанатично и агитационно. Так было много раз. Качалка, ролики, рыбалка, охота, автомобиль. Отказ от курения, возвращение к курению. Отказ от алкоголя, возвращение к нему. Наркотики, жизнь без наркотиков. То ты музыкант, то художник, то писатель, то поэт. И пропаганду всего этого я не могу воспринимать. А ведь наше с тобой общение постоянно сводится к чему-то из того, что в данный момент тебя увлекает или кто-то навязал.

Я же, дружище, стал ренегатом. Так что с праздниками меня не поздравляй, я отвечаю просто ради приличия или этикета. И то не всем. Теперь ты подстроился и адаптировался – твоя жена говорит тебе, что делать, твой бог дает тебе ответы на вопросы в тяжелые моменты бытия, а сам ты занимаешься удовлетворением своего мира грез – счастливой семьи, карьеры и творчества. Забывая, что надо работать!

Краудфандингом не соберешь денег на клип артиста, который толком не выступал. Кстати, поверь мне – это низко, это обман. Копирайтинг без нужного образования – вздор. Книга мемуаров, как отдушина – не утолит жажды поэта. Хотя, вряд ли ты воспримешь эту критику.

Подстроился и адаптировался – привилегия не бойца, коим раньше ты был, а скорее хамелеона. Может ты и раньше был им, но хотя бы четким. Я видел тебя черным, белым, красным, синим , желтым – все это были яркие цвета. Но после твоей женитьбы уверен – я видел бы светло-желтый или темно-синий вместо чистых цветов.

Это скучно и неправда. А для меня теперь самые главные качества – справедливость, честь и правда. Не могу переступить через себя. Можно конечно продолжать общаться, но тогда я буду врать себе и получится, что это происходит как-то по привычке.

Я всегда тебе буду рад и открыт, честен, верен и справедлив. Только без ЗОЖ, ЛОЛ и прочих оскорблений. Желаю вам всем здравствовать, процветать и любить.

***

Лис пишет Ники.

Привет тебе, Ники!

Сегодня мое письмо будет на таких вот аккуратных листочках. Они вытащены из моей тетрадки по изучению испанского языка. Сама тетрадь ярко салатового цвета, и когда я достаю ее в метро народ цепляется за нее взглядом и не может отцепиться.

Это не зависть, просто в жизни этих людей очень мало яркого. Вот они и ловят каждое пятнышко – вдруг согреет? А я все-таки балбес. Я не заметил, как прошел этот год. Кроме того, утратил самоконтроль и от того нахватал каких-то угрюмых мыслей, от которых теперь отбиваюсь крышкой детского пианино. Ты помнишь, такая беленькая, с нотками?

Иногда мне кажется, что я играю в игру правил которой не знаю. Писать письма кажется мне теперь делом приятным, но странным. Когда я смотрю как ручка бегает по бумаге я вспоминаю те времена, когда я помыслить не мог, что когда-нибудь мне придется все писать на компьютере. Тогда имели значение грамотность и почерк, чувство страницы и умение гладко укладывать мысли на бумагу, чтобы не пришлось зачеркивать и, о Боже, переписывать.

Это было давно. Правда давно. Мир с тех пор поменялся, но оставим это на совести мира. А вот то, что поменялся я, вызывает у меня не самое лучшее чувство. Впрочем, в жизни что только не прожито. Свет выиграл у меня эту битву, но войну я еще не проиграл.

Мне всегда было странно думать, что ты живешь в обычном другом городе. Люди с трудом допускают