— Ну-у-у.

— Накинь вариант. Не стесняйся.

— Ты сначала узнай. А уж потом я вариант накидывать буду. — сталкиваю его с дивана, наглею настолько, что вытягиваю ноги.

Недолго мне тут сидеть осталось.

Нужно успеть насладиться прелестями этой квартиры.

Что-то бубня себе под нос, парень выходит из комнаты с телефоном в руках. Эх, вот будет круто, если там и правда квартира пустует.

Конечно, я понимаю, что это будет дорого стоить. Но можно поговорить с родителями. Они мне сколько раз предлагали одной жить. Это я все переживала, вот и отказывалась. Но сейчас устала. Одна хочу.

А с Корнеевым не хочу. Лучше и, правда, с кошками.

Так ведь?

Приподнимаюсь, чтобы телефон с заднего кармана достать, и набираю номер тетки.

Блин.

Опять абонент не абонент.

И Вика до нее вчера не достучалась. Странно все это. Может, нужно маме позвонить и спросить?

Но, только я думаю, про свою родительницу, как телефон оживает, и на экране появляется родное лицо.

— Дочь. — без приветствия начинает мама, и по ее голосу, можно сразу понять, что она готова убивать. — Ты меня чего позоришь, а? Какого черта мне звонит хозяйка квартиры, и рассказывает, что ты там гулянки ночные устраиваешь?

А я головой отрицательно мотаю, словно она меня видит.

— Мам, да я…

— Что «да я»? Говори сразу, устраивала или нет?

— Нет.

А вот когда нужно, язык в клубок сворачивается и отказывается на диалог выходить.

— Значит, женщина обманывает? — Да, блин. Не мама, а прокурор какой-то.

— Не обманывает. Но меня там не было. Ты, вообще, кому больше веришь, кровинушке своей, или женщине посторонней?

Наступила обидная трехсекундная пауза.

Э-э-э.

— Вика, да? Как я сразу не догадалась. Меня чуть Кондрат за ногу не дернул, когда она мне позвонила, и в трубку стыдить начала. Главное, я ее переорать даже не смогла. Она ведро помоев вылила, и сразу трубку сбросила. Ну, я тебе и набрала.

— А ты на меня тут же орать. Вот обидно, мам. — еще для чего-то губы в трубочку скатываю.

— Извиняться не буду. Для профилактики полезно орать. Где ты сейчас? Серена твоя сказала, что выгнала вас.

Блин.

А где я?

Вот где?

Не буду же я рассказывать, что у парня ночевала, который из того фильма, что я тебе рассказывала. Мол, ты мамуль не переживай, он всегда одетый, полотенце — это ведь тоже одежда. И он ко мне не престает, только за попу иногда хватает. А так все замечательно, ложись спокойно спать.

— Як старосте приехала. Она одна живет. Не переживайте там с папой.

Ну, все. Всю карму себе испоганила.

— Как не вовремя, тетку твою затопили, а. Так бы хоть к ней поехала.

— Затопили?

Да что ж так не везет.

Ну, и кошкам тоже, конечно.

— Ага. Представляешь? Она кошек в руки, и к бабушке в деревню уехала, пока там все просыхает. Дочь, а подружка не против, что ты к ней приехала? Может, я теть Катю попрошу, она тебе больничный на недельку выпишет, а мы за это время новое жилье найдем?

— Ну, какой больничный, мам? Да и не против она. Я здесь немного поживу, пока квартиру искать буду.

— Точно? Ищи тогда. Тусь, и это, смотри однокомнатную, чтобы одной жить. Хватит нам Вик твоих.

Угу. Хватит.

Блин, вот откуда потоп взялся? Нормально же все придумала, а тут вода мне все планы залила.

Капец.

— Натягивай пижаму, и бегом на кухню. — Во время появляется Корнеев, когда я уже руку занесла, чтобы от ногтей начать избавляться.

— Чего? — как-то заторможено отвечаю ему.

— Глеб сейчас в городе, но через две недели они улетают. Ещё сидишь? Я кому сказал на кухню идти?

Раскомандовался тут, спаситель мой, самоуверенный.

— А цена?

Надеюсь, меньше, чем стоит моя здоровая почка.

— Просто присмотришь за квартирой, и всё. Деньги не главное, детка.

Угу. Когда у тебя их много, то да, наверно.

— Две недели?

— У меня не получится выгнать парня, из его же квартиры.

Он разводит руками, а мне ничего не остается, кроме как…

— Ну, ладно. Уговорил ты меня, Корнеев. Радуйся. Поживу у тебя две недели. Наглость второе счастье. Я где-то читала. Тем более, он и правда сам предлагал.

— Только с условиями, что ты по квартире голым ходить не будешь, в полотенце тоже и никто не будет об этом знать. — деловым тоном выдвигаю ему свои требования.

— Я вот тебе не запрещаю в полотенце ходить. Можешь смело дефилировать. А на счет, чтобы никто не знал…

И чего он завис на последнем слове?

— Ну…

— Встречай гостей, хозяйка.

Звонок в дверь, заставляет меня подпрыгнуть с места.

— Корнеев, кто там?

— Всего лишь мои родители. — торжественное заявляет он, задрав кверху свой острый клюв.

Блин, на меня порчу, что ли, навели?

Или я могущественной ведьме очередь в магазине не уступила, когда у нее в руках всего лишь один огурец был, а у меня полная корзина?

В любом случае какая-то аномальная фигня со мной точно творится. Я за всю жизнь столько приключений на свою задницу не ловила, сколько у меня их за несколько дней в сочке скопилось.

На эмоциях подлетаю к Корнееву, хватаю его за руку, и жалобно в глаза смотрю, словно я ранена, и прошу парня не бросать меня на вражеской земле.

— Дань, не открывай, а? — Не умоляю, конечно, но голос всё равно подрагивает. Испуга нет, но такое ощущение, что у меня сейчас сердце выскочит, и с балкона сиганет.

Парень смотрит на меня, как на умалишенную. Ну, точно, вспоминает номер психушке. Я, кстати тоже бы позвонила парням в белой форме, если бы меня попросили продинамить родителей.

Но, блин.

— Уже Даня? А как же Корнеев, павлин или барин?

Нашел время былое вспоминать.

ПФ-ф-.

Какие мы обидчивые, оказывается.

— М-да. — отхожу от него, и голову набок склоняю, мол, разочаровал ты меня, парнишка. — Погорячилась я с Даней. Корнеевым был, павлином и останешься. Ты уже придумал, как гостью представлять будешь? Предупреждаю сразу, прятаться я не буду, из окна прыгать тоже. Не хочу стать малиновым смузи на асфальте.